Тигр из Шангри Ла

Тюрк Харри

Вот и сегодня Шют долго выслеживал зверя. Он знал по опыту, что, подрастая, малыши становятся все более непоседливыми и совсем не боятся человека. Охотникам довольно часто удавалось подходить к молодым пантерам совсем близко, и те не выказывали при этом страха. "Придет день, и сын поможет мне застрелить мать", — подумал американец.

Он бросил взгляд на долину. Из-за низко нависших дождевых облаков, там внизу нельзя ничего разглядеть. Дождь был сегодня редким и холодным. Пол землянок покрыла вода.

Меры, правда, были приняты: солдаты смастерили

из бамбука высокие нары, чтобы спать на сухом. "Если проведешь здесь весь период дождей, вода зальет и эти нары", — подумал Шют.

Шум вертолета он услышал, когда тот повис уже над самой посадочной площадкой. Она была оборудована радиомаяком, на который и сориентировался Гендерсон, посадивший машину почти вслепую.

Шют подошел поближе. К машине уже бежали солдаты.

Они быстро забрались внутрь и вытаскивали ящики.

Пит Гендерсон выпрыгнул на землю, потянулся и небрежно отдал Шюту честь. Когда они были одни, в их отношениях почти не соблюдалась субординация: слишком давно они знали друг друга, чтобы играть роли начальника и подчиненного.

— Хэлло, шеф, — сказал Гендерсон, пожимая Шюту руку.

Он вытащил из нагрудного кармана комбинезона сложенный вдвое лист бумаги, на котором были выписаны два ряда цифр.

— Думаю, что вы полетите со мной, шеф.

Шют схватил приказ. Он был от генерала Дэвидсона, начальника отделения «агентства» в Сайгоне, присланный через коменданта Конхьена полковника Кука: "Немедленно прибыть к Куку за новыми инструкциями".

— Возможно, — сказал Гендерсон. — Дело пахнет отходом.

Официально о нем никто не говорит, но это носится в воздухе.

Шют отправился в свой бункер, уложил в полевую сумку необходимые для совещания документы, надел свежую рубашку и повязал галстук. В Конхьене они сидят в блиндажах и по ним ведут огонь. Ну да ладно, я покажу им, как выглядит американский полковник, прибывший из вражеского тыла.

— Часовой! — крикнул Шют.

Пригнувшись, солдат вошел в землянку.

— Лейтенанта Уарда ко мне.

Немного погодя в землянку вошел Уард. Вид у него был усталый.

— Садитесь, Уард, — сказал полковник. — Я бы не стал беспокоить вас, но мне необходимо лететь в Конхьен. Совещание. Новые инструкции. Мы или начнем действовать, или вернемея обратно. Через пару дней все станет ясно, а до тех пор командование отрядом возлагаю на вас.

— Слушаюсь, — ответил Уард, стараясь выглядеть бравым.

Но Шюту было не до того.

— Пока никаких занятий, — наставлял он Уарда. — Позаботьтесь о том, чтобы люди были готовы к броску. Действия патрулей — как до сих пор. Не думаю, чтобы Патет Лао предпринял что-либо в период дождей. И все же обеспечьте охрану подступов к лагерю с запада и юго-запада. Если у нас будет время, мы имущество заберем с собой и приведем здесь все, по возможности, в прежний вид, останутся лишь землянки.

Ничего, абсолютно ничего не должно говорить о том, что мы здесь были. Вариант два остается на тот случай, если нас отсюда заберут молниеносно. Тогда захватим с собой только оружие,

боеприпасы и НЗ — все, без чего не обойтись. Остальное взорвем. Подготовьте оба варианта. Как будем уходить, решится после совещания в Конхьене.

— Если мы вообще уйдем отсюда, полковник, — заметил Уард. — Возможно ведь, что нам придется использовать лагерь в будущем.

— Не исключено, — сказал Шют, — хотя и маловероятно.

Делайте, что я сказал. В мое отсутствие — никакой активности.

Будете жить в моей землянке и оставаться на связи. Понятно?

— Понятно, сэр.

— Хорошо, — сказал Шют и вспомнил о Лао Ионе. — Кстати, тем временем, наверное, вернется наш лаосский лейтенант, этот Сухат. Как только он появится, доложите мне по радио.

То, что он с собой принесет, может пригодиться в любом случае.

В дверях землянки показался Гендерсон.

— Все готово, шеф. Можем лететь.

— Садитесь, — сказал Шюту комендант Конхьена. Он пододвинул Шюту ящик из-под патронов и обернулся к вестовому.

Кофе был готов. Пока оба полковника потягивали ароматный напиток, снова начала бить артиллерия. На сей раз это был всего лишь беглый огонь: противник как бы ощупывал холм.

— Они нас постепенно изматывают, — угрюмо сказал Кук. — День за днем одно и то же. Они видят каждое наше движение, ведут беспокоящий огонь. Пристреливаются.

Шют покачал головой.

— Не понимаю, — сказал он, — как дело могло зайти так далеко. У нас лучшая артиллерия, полное превосходство в авиации. Разве нельзя добраться до их огневых позиций?

— Едва ли это возможно, — возразил Кук. — Они ведь тоже окопались. У каждого из их минометов минимум десяток позиций, и после каждого залпа они их меняют. Легкое оружие, большая подвижность, маневренность — вот в чем их сила.

— А напалм?

— Мы сбросили на окружающие холмы тонны этого дьявольского желе. Некоторое время было тихо, затем они снова появились.

— Не хотите ли вы этим сказать, что напалм на них не действует?

Кук пожал плечами.

— Не знаю. Во всяком случае он их не уничтожил. Мы вообще ничего не можем с ними поделать. Торчим в своих блиндажах и ждем, когда они начнут наступать. А когда они начнут, то мы еще часок постреляем, а потом главной нашей заботой станет, как бы нам поскорее до вертолетов добраться.

Нет, мы больше не охотники, мы зайцы, которые сидят в ловушке и ждут,| когда покажется охотник.

Шют пил кофе и молча смотрел перед собой. Земля содрогалась от близких разрывов.

— Мы должны наступать, — мрачно произнес Шют. — Если мы не будем наступать, они нас уничтожат. Почему мы не наступаем?

— Потому что они тотчас же исчезнут, — ответил Кук. — Дорогой мой Шют, мысли у вас правильные, но далеко не оригинальные. Все это мы пытались делать уже десятки раз.

Если мы сейчас перейдем в наступление, то встретим перед собой пустоту. Они выждут, пока мы закрепимся. Тогда они снова появятся и нанесут удар. Если мы отойдем, они последуют за нами. Такова их тактика. Против нее мы бессильны.