Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)
Шрифт:
– Горящий человек! Глядите! Горящий человек!
– Но это Фойл - прошептал Йанг-Йовил. С четверть минуты видение молча стояло, пылая, дымясь, пепеля взглядом слепых глаз. Потом оно исчезло. Распростертый на ступенях человек тоже исчез. Он обернулся в размытое пятно действия. Молнией заскользил среди толпы, отыскивая и уничтожая камеры, магнитофоны, все регистрирующие устройства. Затем пятно метнулось к девушке в старинном платье, схватило ее и исчезло.
Испанская Лестница вновь ожила, мучительно, тягостно, словно приходя в себя после кошмара. Ошеломленные разведчики собрались вокруг Йанг-Йовила.
– Господи, что это было,
– Я думаю, что это наш человек, Гулли Фойл. Та же татуировка на лице.
– А горящая одежда!…
– Как ведьма на вертеле…
– Но если огненное явление - Фойл, на кого мы тратили время?
– Не знаю. Нет ли у Бригады Коммандос разведывательной службы, о которой они не удосужились сообщить?
– При чем тут Коммандос, Йео?
– Не видел, как наш «Ноги-в-руки» ускорился? Он уничтожил все снимки и записи.
– Не могу поверить собственным глазам.
– Это величайший секрет Коммандос. Они разбирают своих людей на винтики, перестраивают и перенастраивают их. Я свяжусь с марсианским штабом и узнаю, не ведут ли они параллельное расследование… Да, и еще. С той девушкой вовсе не обязательно было обходиться грубо… - Йанг-Йовил на минуту замолчал, впервые не замечая многозначительных взглядов вокруг.
– Надо выяснить, кто она, - добавил он мечтательно.
– Если она тоже перестроена, это, действительно, любопытно, Йео, - произнес нарочито бесстрастный мягкий голос.
– Ромео и Коммандос.
Йанг-Йовил покраснел.
– Ну, хорошо, - выпалил он.
– Меня насквозь видно.
– Ты просто повторяешься, Йео. Все твои увлечения начинаются одинаково: «с той девушкой вовсе не обязательно было обходиться грубо…» А затем - Долли Квакер, Джин Вебстер, Гуин Роже, Марион…
– Пожалуйста, без имен!
– перебил другой голос.
– Разве Ромео…
– Завтра все отправитесь чистить нужники, - сказал Йанг-Йовил.
– Будь я проклят, если снесу такое непристойное ослушание… Нет, не завтра, а как только мы закончим с этим делом.
– Его ястребиное лицо помрачнело.
– Боже, что за содом! Кто когда-нибудь сможет забыть Фойла, торчащего здесь, как пылающая головня? Но где он? Чего он хочет? Что все это значит?
Глава 4
Дворец Престейна в Центральном Парке сверкал яркими новогодними огнями. Очаровательные древние электрические лампы с остроконечными верхушками и изогнутыми нитями накаливания разливали желтый свет. По особому случаю удалили противоджантный лабиринт и распахнули двери. Прихожую дома от непрошенных взглядов закрывал разукрашенный драгоценными каменьями экран, установленный сразу за дверями.
Зеваки гулом и криками встречали появление знаменитых и почти знаменитых представителей кланов и семей. Те прибывали на автомобилях, на носилках, в каретах - любым способом приличествующего их положению передвижения. Престейн из Престейнов стоял у входа, серо-стальной, неотразимый, с улыбкой василиска на лице и встречал общество у порога своего открытого дома. Едва одна днаменитость скрывалась за экраном, как другая, еще более прославленная, появлялась в еще более диковинном экипаже.
Кола приехали на грузовике. Семейство Эссо (шесть сыновей, три дочери) – в великолепном стеклянном грей-хаундовском автобусе. Буквально по пятам явились Грей-хаунды (в эдиссоновском электромобиле), что послужило предметом шуток и смеха. Но когда с мотовагонетки, заправленной бензином «эссо», слез Эдиссон из Уэстинг-хауза,
Только гости приготовились войти в дом Престейна, как их внимание привлекла отдаленная суматоха. Грохот, лязг, стук пневматических поршней и неистовый металлический скрежет. Все это быстро приближалось. Толпа зевак расступилась. По дороге громыхал тяжелый грузовик. Шестеро мужчин скидывали с кузова деревянные балки. За грузовиком следовали двадцать рабочих, укладывающих балки ровными рядами. Престейн и его гости замерли.
По шпалам с оглушающим ревом ползла гигантская машина, оставляя за собой две полосы стальных рельсов. Рабочие с молотами и пневматическими ключами крепили рельсы к деревянным шпалам. Железнодорожное полотно подошло к дому Престейна широким полукругом и изогнулось в сторону. Ревущий механизм и рабочие исчезли в темноте.
– Боже всемогущий!
– воскликнул Престейн. Вдали раздался пронзительный гудок. Из тьмы на освещенный участок перед домом выехал человек на белом коне, размахивающий красным флажком. За ним громко пыхтел паровоз с единственным вагоном. Состав остановился перед входом. Из вагона выскочил проводник и разложил лесенку. По ступеням спустилась элегантная пара - леди и джентльмен в вечерних туалетах.
– Я не надолго, - бросил проводнику джентльмен.
– Приезжайте за мной через час.
– Боже всемогущий!
– еще громче воскликнул Престейн.
Поезд с лязгом и шипением тронулся. Пара подошла к дому.
– Добрый вечер, Престейн, - сказал джентльмен.
– Мне крайне жаль, что лошадь потоптала ваши газоны, но по старым нью-йоркским правилам перед составом до сих пор требуется сигнальщик с красным флажком.
– Формайл!
– вскричали гости.
– Формайл с Цереса!
– взревела толпа. Вечеру у Престейна был обеспечен успех. В просторной парадной зале, обшитой бархатом и плюшем, Престейн с любопытством рассматривал Формайла. Фойл невозмутимо выдержал ироничный взгляд, улыбаясь и раскланиваясь с восторженными поклонниками, которых успел снискать еще в Канберре.
– Самообладание – думал он.
– Кровь, внутренности и мозг. Престейн пытал меня полтора часа после моего безумного нападения на «Воргу». Узнает ли он меня?
– Мне знакомо ваше лицо, Престейн, - сказал Формайл.
– Мы не встречались?
– Не имел чести знать Формайла до сегодняшнего вечера, - сдержанно ответил Престейн. Фойл научился читать по лицам, однако жесткое красивое лицо Престейна оказалось непроницаемо. Они стояли лицом к лицу - один небрежный и бесстрастный, другой - собранный и неприступный, словно две бронзовые статуи, раскаленные добела и вот-вот готовые расплавиться.
– Я слышал, вы кичитесь тем, что вы - выскочка, Формайл.
– Да. По образу и подобию первого Престейна.
– Вот как?
– Вы, безусловно, помните, - он гордился, что начало семейного состояния было заложено на черном рынке во время Третьей Мировой войны.
– Во время Второй, Формайл. Но лицемеры из нашего клана его не признают. Его фамилия Пэйн.
– Не знал.
– А какова была ваша несчастная фамилия, до того, как вы сменили ее на «Формайл»?
– Престейн.
– В самом деле?
– Убийственная улыбка василиска обозначила точное попадание.
– Вы претендуете на принадлежность к нашему клану?