Тигр в дыму
Шрифт:
Эйврил поднялся.
— Вам нужно поесть, прежде чем вы уйдете, — сказал он. — Похоже, эта страна за свои грехи обречена на бессрочный пост, но уж в кладовке-то наверняка что-нибудь найдется. Пойдемте посмотрим!
Люк отказался с искренним сожалением. И не только потому, что и вправду проголодался. Эйврил просто покорил его, и он бы с удовольствием продолжал бы ему изумляться снова и снова, но на Крамб-стрит ждала ночная работа. И старший инспектор незамедлительно устремился в туман, все еще не вполне понимая, какое предупреждение заключалось в той последней, неприятной для него фразе про гнев.
Он
Все его домашние знали это так хорошо, что старику настоятелю и в голову не пришло объяснять все это Люку. Когда дядюшка Хьюберт называл кого-либо «несчастным», то это означало, что тот случайно или преднамеренно поступил дурно.
Глава 16
Решение
Каноник отправился удостовериться, что парадное заперто, чем несказанно удивил дежурившего у дверей сержанта Пайкота, и пошел спать, точнее, пошел бы, если бы не мисс Уорбертон, возникшая на его пути с чашкой дымящегося молока.
Она была в неглиже, но так настроилась не смущаться, что даже впала в некоторую игривость, не вполне уместную в данных обстоятельствах.
— А, вот и вы, старый бражник! — заявила она громко. — Засели неизвестно где и болтаете себе с полисменом. Вот, возьмите-ка и выпейте до дна! Я туда кое-что добавила, чтобы вы поспали, потому что если не выспитесь как следует, вы завтра совсем вымотаетесь, и Бог знает что еще может быть, если только пронесет сегодня!
Эйврил взглянул на ее доброе простоватое лицо — в ее смягчившихся вдруг чертах вспыхнул румянец затянувшейся юности — и благодарно улыбнулся. Как бы ему хотелось, чтобы хоть одна из его сестер хоть чуточку ее напоминала! Милая Десятичная Точка! Как она к нему добра!
Он высокопарно поблагодарил ее за молоко, пить которое вовсе не собирался, но все же осторожно понес его в свою спальню, находившуюся на втором этаже позади маленькой гостиной, в то время как она остановилась в дверях, умирая от желания поболтать, но не смея переступить порога.
— Хьюберт, — обратилась она бодреньким голосом, — а что если этот убийца заявится сюда за письмом Мартина? О, понимаю, его сразу же схватят. Дом кишит сыщиками! Но — все-таки это же будет не очень-то приятно, правда?
— Смотря для кого, — он не удержался от соблазна подразнить ее, уж слишком у нее был превсезнающий вид.
— Ну, зачем вы? — в этот миг ей вполне можно было бы дать лет десять, а ему — одиннадцать. — Я и сама знаю, что к таким вещам я отношусь немного старомодно, но пока что в газетах не было ни слова о Сент-Питерсгейт-сквер, и представьте себе, я этому искренне рада. А кроме того, — добавила она с живостью, не омраченной мало-мальским воображением, — он же может нас всех убить!
— Сюда этот человек не придет!
Каноник говорил со всей силой убеждения, но ей совсем не хотелось, чтобы на этом вопрос
— А вы откуда знаете?
Эйврил поднял брови. Он попытался вообразить ее реакцию, скажи он, что знает, почему Хэйвок не придет, — потому что он сам, Эйврил, все устроил так, чтобы тот не пришел. Он представил себе, как изменится ее лицо, точно так же, как изменилось оно у миссис Кэш, когда он постучался к ней сегодня утром с беспрецедентной просьбой помочь ему обшарить дом в поисках каких-то бумаг, положенных не на место.
Он так и видел перед собой эту широкую самодовольную физиономию с выражением сперва недоверия, а затем страха, и его душа снова содрогнулась от боли, когда он вспомнил последовавшую ухмылку и вновь услышал омерзительные слова.
— Нет, каноник, выйти я не смогу. Я простыла. Но вы не волнуйтесь. Мы вам и на слово поверим. Мне там у вас нечего читать!
То как быстро она поняла особенный смысл его просьбы, истолковав ее по-своему — как проявление слабости — его до сих пор коробило.
И в то же время заставляло сомневаться. Уж не сделал ли и сам он этот шаг, потому что догадался о том, чего никак не мог допустить, боясь за судьбу домочадцев? Или же подсознательно понимал, что капкан непременно будет расставлен в его доме и не смог смириться с тем, что зверь, будь он хоть самый кровожадный, в него попадется? Или же он просто подчинился столь мощному импульсу, что действовал даже помимо воли? Честно говоря, он и сам не знал. Он и в мыслях не держал никакого предварительного плана, уж это-то точно, потому что, когда эта мысль пришла ему в голову, письма в доме все еще было, хотя он сам про него и не знал. Идея предпринять столь неординарный шаг родилась у него безо всякой внешней подсказки, едва он услыхал всю историю Джеффри из уст своего племянника, и каноник принялся за дело по горячим следам, сказав Кэмпиону, что должен сходить посетить кое-кого. И лишь после странноватой реакции миссис Кэш он удивился — в том числе и себе самому.
Мисс Уорбертон смирилась с его молчанием, но выражение его лица истолковала неправильно.
— О, неужели вы в самом деле так беспокоитесь? — произнесла она участливо. — Вот почему я и хочу, чтобы вы поспали. Выпейте это. А то боюсь, вы засядете читать. Что вы собирались читать сегодня на ночь, Хьюберт?
Он чуть не сказал «Приключения Шерлока Холмса», но спохватился, поскольку это было бы просто немилосердно. Как многие другие достойные леди в ее годы, она находилась под сильным влиянием того, что ей нравилось именовать «Теорией Сущего», и он знал, что ей страсть как хочется узнать, как же он подойдет к проблеме Хэйвока с профессиональных позиций.
Теология и христианская мораль, мрачно подумал старый Эйврил, и все они накрепко заперты в огромных фолиантах, число которых все прибывает. Если бы в них была правда. Если бы вправду можно было кому-то что-то поведать. Если бы из чужого рассказа было возможно хоть что-то узнать.
— Скажите мне, ну Хьюберт, — мисс Уорбертон сделалась такая миленькая.
— Деточка моя, — произнес тот серьезно, — вот если бы перед вами оказался врач, пациент которого даже на ваш неопытный взгляд вот-вот умрет, что бы вы подумали о болване, который бы кинулся в библиотеку читать соответствующую литературу?