Тигр в стоге сена

Майнаев Борис Михайлович

Только тогда капитан понял, где он находится и пошел к двери.

– Спасибо, солдат, я не казни себя, этого зверюгу взять трудно. Выздоравливай.

Уже на пороге комнаты капитан обернулся и посмотрел на быстро чернеющие губы Величко.

« Это уже третий человек, убитый Котом, – он глотнул комок, – если они и в этот раз дадут ему срок вместо «вышки», я сам шлепну его.»

Пять дней капитан мотался по всем злачным местам, разыскивая бандита. На шестой – в управление позвонила женщина:

– Я его люблю, – заплетающимся

голосом проговорила она, – а он с этой сучкой третий деннь возится, пугните его.

Дежурный совсем было хотел отделаться обычным советом: «разойдитесь», как женщина крикнула:

– Она же малолетка, зачем ей этот старый паскудник Кот?

Едва дежурный понял, что она сказала «Кот», как взмок от неожиданной удачи.

– А где он, – милиционер кашлянул и поправился, – они?

– Да, тут, на Баха тридцать восемь, в двадцатой квартире, где живет ее сестра.

Женщина что-то бормотала себе под нос, пересыпая слова бранью и подробностями деяний Кота. Дежурный говорил с ней, а сам давил кнопку телефонного вызова начальника опергруппы и боялся, что незнакомка сейчас поймет, что делает и кинется предупреждать бандита.

– Извините, сами-то вы где? – Он был готов выслушать всю историю ее жизни, лишь бы незнакомка не бросила трубку.

Беспалов ответил так, словно ждал этого звонка.

– Кот, – дежурный не успел произнести адрес, как услышал, что капитан вызвал группу захвата.

«Сам поедет», – позавидовал храбрости и силе Беспалова милиционер, но тут ему в голову пришла мысль об ошибке.

– Господи, – сказал он вслух и обрадовался, услышав в трубке городского телефона заплетающийся женский голос, который продолжал что-то говорить. – Мы вам обязательно поможем, быстро поможем, только скажите: «Как его зовут?»

Дежурный представил себе, что ему будет за ложный вызов опергруппы и даже закрыл глаза.

– Микиша, Толька Микиша, я с ним еще в школе была, а он с этой соплячкой бодается…

Дежурный перевел дыхание – это был Кот.

Беспалов сам сидел за рулем оперативной машины. Он вел ее без звукового сигнала по осевой линии, надеясь на свое умение и реакцию. Через десять минут группа была у дома на улице Баха. Троих оперативников капитан поставил под окна квартиры.

– Если спрыгнет с оружием, бейте его без слов, – приказал он, – Кот взбесился, и мы не имеем права с ним чикаться.

К двери подошли тоже втроем. За спиной капитана стоял его новый заместитель, несколько месяцев назад пришедший в милицию бывший секретарь райкома комсомола, мастер спорта по самбо Сергей Морозов.

– Его дружки – ваше дело, – Беспалов обернулся к товарищам. – Кота буду брать сам, разве только он сразу шлепнет меня, а так – не суйтесь и не путайтесь под ногами. Ну, что?

На мгновенье он остановился перед дверью:

– Церемониться времени нет, в крайнем случае новую поставим, – с этими словами капитан

резким ударом ноги вышиб входную дверь и кинулся в квартиру. Из гостиной доносились стоны. На развернутом диване, покрытом сбившейся простыней, лежала худенькая, лет двенадцати – тринадцати, девчонка. Ее ситцевое платье было скомкано на шее, а над грудью качалась лохматая голова Кота.

– Падла, – он узнал Беспалова и кинулся к брюкам.

Капитан ударил его ногой. Бандит врезался в стену, но тут же снова кинулся к милиционеру. Тот, одновременно видя идиотскую от наркотического опьянения улыбку девчонки и белые от ярости глаза убийцы, представил себе на мгновенье, что все это может повториться и нажал на курок. Пуля швырнула Микишу к стене, он еще успел удивиться, но второй выстрел остановил сердце Кота.

– Вот и встретились, – сказал Беспалов, поднял опрокинутый стул и сел. Кровь забрызгала стену и вычернила простынь, на которой с той же приклеенной улыбкой все еще лежала полуголая девочка.

– Опустите ей платье, – заорал Беспалов, чувствуя, что сейчас произошло что-то неповторимое.

Морозов резким движением прикрыл впалый живот и острые коленки последней партнерши бандита Анатолия Микиши и, не глядя на своего начальника, отошел к окну.

Когда вернулись в управление, капитан сел писать отчет об операции по обезвреживанию опасного рецидивиста Кота, а старший лейтенант Морозов – рапорт о превышении командиром опергруппы разумной обороны. «Я бы взял его живым, чтобы судить советским, народным судом», – закончил свое произведение молодой милиционер. Потом он встал, подошел к Беспалову и протянул ему бумагу.

– Потом, – отмахнулся капитан, – дай закончить этот «роман» .

– Нет, – возразил заместитель, – это касается вас.

Беспалов, недоуменно глядя на молодого человека, взял лист, пробежал глазами ровные строки, поднял брови:

– Не понял? – Он снова опустил глаза к бумаге, прочитал внимательнее, осмотрел со всех сторон и положил на край стола.

– Больно ты прыток, комсомолец, у нас – война, и дерьмо сразу видно. Вот ты после первой крови и всплыл.

– Я написал правду, вы вели себя не как советский милиционер, а как палач, убийца.

– Ах, ты щенок, – поднялся в ярости Беспалов, но тут же сел назад, – что ты знаешь про Кота? На нем больше крови, чем в тебе мозгов. Если бы он достал из брюк пистолет, думаешь, он бы им орехи колол?

Заместитель усмехнулся. Казалось, что ему доставляет удовольствие состояние капитана.

– Не достал бы, а вы просто пристрелили его. – Морозов взял со стола свой рапорт и вышел. Беспалов со всего размаха грохнул кулаком по столу, выругался, потом опять принялся за свой отчет.

Через неделю капитана Беспалова за дискредитаию партии исключили из рядов КПСС. Вечером к нему пришел начальник областного управления полковник Бегман.