Тигрица
Шрифт:
— Рафаэль сам мог погибнуть во время взрыва яхты, — проговорила она непослушными губами. — Если бы он не заметил, что бензопровод протекает, мы оба взлетели бы на воздух.
— Вот именно, «если». Но он заметил и вытащил тебя. И потом, откуда ты вообще знаешь, что бензопровод протекал? «Голубую Чайку» разнесло на тысячу кусков, и никаких доказательств у тебя нет. Иными словами, ты не можешь быть уверена, что это не он сам подстроил взрыв.
Джессика нетерпеливо взмахнула рукой.
— Нет, не может быть! У него не было никаких причин,
— Ты ведь собираешься за него замуж?
— Одно с другим никак не связано.
— Не связано? Ты уверена? Я понимаю, трудно устоять перед таким красавцем, который, рискуя жизнью, спас тебя от гибели. Вот только за свою «бескорыстную и самоотверженную» помощь он получит награду, и не какие-нибудь занюханные «полцарства в придачу», а полноценную, жизнеспособную судоходную компанию, которая перейдет к нему быстро, абсолютно легально и, что еще более важно, совершенно бесплатно.
«Опять она о деньгах!» — с досадой подумала Джессика, но сразу же переключилась на другое. Арлетта не могла знать всех подробностей и их хронологического порядка, однако в ее рассуждениях была неоспоримая логика. От этой мысли ей захотелось плакать, и она уже не могла думать и четко сопоставлять факты. Поэтому следующий выстрел Джессика произвела почти наугад.
— Наши с Рафаэлем отношения не имеют решающего значения, — сказала она.
— Почему ты так уверена? — снова спросила Арлетта, пристально глядя ей прямо в глаза. Она так и не закурила, и забытая сигарета была по-прежнему зажата в ее пальцах.
А Джессика вовсе не была ни в чем уверена. Злосчастная вечеринка в Рио — вот с чего все началось, а тогда она еще даже не помышляла о браке.
— Погоди, — сказала Джессика, с облегчением вздыхая. — Это не Рафаэль предложил мне выйти за него замуж. Идея исходила от дедушки. Рафаэль только… согласился с его предложением.
Арлетта невесело хохотнула.
— В самом деле? А ты не задумалась, насколько все это странно? Почему Кастеляр, миллионер и владелец самой крупной в Южном полушарии судоходной компании, покорно соглашается, когда ему навязывают брак с внучкой какого-то Фрейзера, судовладельца, прямо скажем, средней руки? Нет, я уверена, что инициатива исходила не от Клода Фрейзера, а от самого Кастеляра, что бы ты там ни думала. Каким-то образом ему удалось обломать твоего деда. Тебя обманули, Джессика! Я не знаю, как это произошло, но готова поставить все свои деньги на то, что тебя надули.
Арлетта не знала, как это произошло, зато Джессика знала слишком хорошо. Фотографии, проклятые фотографии — вот каким был главный козырь Рафаэля. Если он показал их Клоду Фрейзеру и пригрозил, что опубликует или предаст гласности каким-либо иным способом, это могло сработать. В этом случае ее дед мог принять условия Кастеляра. Клод Фрейзер был воспитан в пуританских традициях, и неопровержимые доказательства распущенности внучки не могли его не шокировать. Он не стал бы устраивать ей скандал, а постарался бы как можно скорее выдать ее замуж.
Несомненно,
Джессика застонала. Она не хотела верить в это, не могла поверить, но из всех возможных вариантов этот выглядел вполне логичным.
Впрочем, матери она ничего не сказала. Взяв себя в руки, она ответила, что вся эта история действительно не совсем обычна, но она вовсе не стремится узнать, как там было на самом деле, поскольку нынешнее положение вещей ее вполне устраивает. Еще некоторое время они болтали на разные отвлеченные темы, после чего Джессика, неловко обняв мать и с нежностью поцеловав Мими Тесс, попрощалась с обеими. Как она вышла из дома, Джессика не помнила. Пришла в себя она только на улице.
Чтобы успокоиться окончательно, она решила дойти до офиса пешком, надеясь, что солнце и теплый весенний ветер приведут в порядок ее нервы. Внутри болело и саднило так, словно она наглоталась битого стекла, горло стискивало как будто стальным обручем, а непролившиеся слезы застилали ей глаза, так что она почти ничего не видела. Джессика не могла ни о чем думать, и ни один мало-мальски подходящий довод, который оживил бы в ней надежду на то, что все, чего она так боялась — все это просто ложь, не приходил ей в голову.
Тебя обманули!..
Похоже, так оно и есть. Ее обманули, и не единожды.
Но почему тогда Рафаэль был так внимателен, так предупредителен и осторожен? Ведь, зная, что все уже решено, он мог бы действовать более решительно и попытаться наверстать то, что он недополучил на вечеринке в Рио.
Но что, если он больше не хочет ее?
Нет, не может быть! Джессика была уверена, что она по-прежнему желанна Рафаэлю — тому были неопровержимые доказательства. Кроме того, он и сам говорил ей об этом.
Ах, если бы она только могла верить всему тому, что он ей говорил! И если бы то, что он говорил, имело какое-нибудь значение!
Что еще здесь можно было придумать, какое объяснение найти? Если Рафаэль не использовал фотографии, чтобы нажать на ее деда, тогда где они? Кто еще мог желать ей зла? И чего этот кто-то надеялся достичь таким способом?
Потом Джессика вспомнила, что одна из женщин Рафаэля покончила с собой, вторая тоже чуть было не рассталась с жизнью. Действительно ли все обстояло именно так, как рассказывала ей мать Рафаэля, или они ему просто надоели, и он решил избавиться от них?
Что было бы, если бы она погибла во время взрыва яхты или была зарезана или задушена в подъезде собственного дома? Да ничего особенного. Джессика не владела акциями «Голубой Чайки» — формально они принадлежали Арлетте, а мать Джессики была жива и здорова и умирать пока не собиралась. Разумеется, кому-то пришлось бы занять ее пост главного исполнительного директора, и им скорее всего стал бы Кейл, но ввиду грядущего объединения «Голубой Чайки» и КМ К эта должность не гарантировала никакой реальной власти.