Тигриные глаза
Шрифт:
К тому времени, когда появился официант, Плам уже успокоилась, убедив себя в том, что впадает в панику без всяких на то причин. Но, несмотря на горячее молоко и заверения официанта в том, что система безопасности в их отеле лучшая в мире, заснуть она не могла и лежала в темноте с открытыми глазами, все еще одолеваемая дурным предчувствием. Она опять включила свет и взяла в руки роман. Но сцены безмятежной сельской жизни не отвлекали ее от нехороших мыслей, а мозг отказывался воспринимать печатное слово. В конце концов навалилась тяжелая дремота. Книга медленно свалилась ей на грудь…
Плам очнулась, как от толчка, и опять задрожала, услышав легкое
Снова послышался стук, а затем…
— Плам, с тобой все в порядке?
Она же заперлась так, что Бриз не может попасть в номер!
Услышав его голос, она облегченно вздохнула и бросилась открывать дверь.
В этот зимний день, такой погожий и яркий, город напомнил Плам его изображения на обложках «Нью-йоркера». Она направлялась в центр, на ленч с Лео.
Выйдя из такси на Западном Бродвее, она моментально почувствовала легкий морозец и поспешила к знакомому теплу с запахами вкусной пищи и веселым гомоном голосов. «Одеон» был типичным французским рестораном тридцатых годов. Здесь можно заказать изысканный обед из шести блюд с марочным «Крюгом» и паштетом, только что доставленным из Страсбурга, или часами сидеть за одинокой чашкой кофе, листая иностранные газеты и журналы, предоставляемые заведением. Одно время его оккупировал исключительно высший свет, но затем мода прошла, и сюда вернулись прежние завсегдатаи: писатели, художники, чиновники с Уолл-стрит.
Лео ждал ее в баре, оформленном в стиле тридцатых годов. Он был в мятой шелковой рубахе от «Торнбулл энд Ассер» и летной куртке из грубой красновато-коричневой замши от Джозефа, по которой давно не проходились щеткой, так же как и по его замшевым с подпалинами сапогам для игры в поло. Дорогая одежда на Лео всегда выглядела так, словно ее приобрели в магазине подержанных вещей.
Он оглядел твидовую шляпу Плам, ее мини-юбку из светло-зеленого твида и длинный твидовый жакет.
— Прекрасная блуза, — сказал он, коснувшись кремовой шелковой манжеты, выглядывавшей из рукава. — Я в восторге от лиловых ажурных колготок и бордовых сапог. Ты выглядишь прямо как Твигги, дорогая!
— Об этом остается только мечтать. Лео поднял бокал с коктейлем.
— За наши мечты. Такой великолепный мартини я пил только в «Большом яблоке».
— Я выпью лимонного сока. И о чем ты мечтаешь, Лео?
— О том же, о чем мечтает всякий архитектор. — Архитектор по образованию, Лео работал в этой сфере до 1987 года, когда начался всеобщий спад. — Построить свой собственный дом в каком-нибудь экзотическом местечке в лесу над водопадом. Мне нужно что-то вроде водопада Франка Ллойда Райта… — Он вдруг схватил руку Плам и уставился на бриллиант… — От куда это?
— Из «Вулвортса».
— Ты должна мне сообщить, какое именно из его отделений располагает такими. — Лео заказал натуральный лимонный сок для Плам и добавил:
— Жаль, что не пришлось побывать у Клео Бригстолл позапрошлым вечером. Говорят, что у нее потрясающие апартаменты где-то недалеко отсюда. Хотелось бы снять их для журнала.
— Не думаю, что эта идея понравилась бы ей, — заметила Плам. — У нее слишком высокое положение в «Морган Гренфелл», которое дает ей больше миллиона долларов в год и не позволяет высовываться.
— Прекрасно, когда есть возможность выбирать! — После того как их усадили у окна, Лео принялся изучать меню. —
Лео жил на широкую ногу и постоянно испытывал нужду в деньгах. Он утверждал, что зарабатывает немного, но Плам замечала, что Лео часто и шикарно путешествует, позволяет себе массу развлечений и знаком с кучей шикарных девиц. Она редко видела его с одной и той же дважды. Бриз считал его одним из тех, кто никогда не подвернет ногу, бросившись вперед, чтобы оплатить счет. Однако Лео великолепно разбирался в том, что происходит в мире искусства, и к тому же был занятным и веселым собеседником.
Он уже слышал о том, что Плам объявила голландский натюрморт Сюзанны подделкой и вознамерилась доказать это, хотя размер ее ставки в споре с Виктором был явно преувеличен.
Когда подали семгу в винном соусе, Плам сказала:
— Я припоминаю, что у тебя была статья о мошенничестве с картинами пару лет назад.
— Да, водился с девицей, которая работала в крупном детективном агентстве, — кивнул Лео.
— В ней ты связывал это с организованной преступностью.
— Правильно. Подделка картин превратилась в очень крупный бизнес. По количеству обращающихся в нем денег она стала третьей криминальной проблемой мира. Торговцы наркотиками и оружием используют этот бизнес для отмывания денег. Даже токийский район Гинза, где сосредоточены самые престижные художественные салоны, оказался наводненным якудзой — японской мафией. Это же так легко! — Он глотнул вина. — Если бы я отслеживал картину, то меньше всего надеялся бы обнаружить ее в Японии, потому как там существует всего лишь двухлетний срок давности. Это означает, что я должен найти ее, доказать, что она подделана, затем выиграть судебный процесс — и все это за два года. Любой преступник может просто подержать два года картину в банковском сейфе, а затем безнаказан но продать ее. Да и в других местах к этому тоже относятся довольно легко. Мошеннику не надо платить пошлину, когда он провозит картину через границу. Если ей больше пятидесяти лет, он просто заявляет о ней в декларации, указывает ее стоимость, отдает бумажку таможеннику и проносит свой чемодан.
— Но какое это имеет отношение к подделкам картин?
— Когда мошенники увидели, какие деньги дают за картины, они, естественно, стали похищать их или штамповать свои собственные.
— В этом нет ничего нового, — заметила Плам. — Дюрера подделывали даже при жизни, как и Дэвида Хокни. Лео рассмеялся.
— Если верить таможенным архивам, то с 1909 по 1951 год в одни только Соединенные Штаты было ввезено свыше девяти тысяч полотен Рембрандта. — Пожав плечами, он добавил:
— Это, конечно, еще не преступление, когда кто-то копирует или воспроизводит картину. В музеях и художественных училищах это происходит сплошь и рядом.
Плам усмехнулась.
— Бриз говорит, что нынешний спад не отразился только на тех галереях, которые открыто продают копии своих картин.
— Есть еще и другие области законного бизнеса, играющие на руку преступникам.
Лео пояснил, что некоторые страховые компании рекомендуют владельцам картин выставлять их копии, а оригиналы держать в банковских сейфах. В случаях кражи страховые компании зачастую сами вступают в переговоры с преступниками, чтобы выкупить украденную картину, и при этом не обращаются в полицию. Понятно, что им лучше отдать десять процентов стоимости ворам, чем выплачивать все сто владельцу.