Тигриный лог

Чеснокова Юлия Олеговна

Во время спарринга, к которому меня опять приобщили на площадке, я делилась между Ходжуном, Атомом и Яно, но когда Джин предложил позаниматься с ним, и я на мгновение замешкалась, Шуга опять был тут, как тут. Со зверством зыркнув на Джина, в чем вылилось такое презрение, что и не передать, он отвоевал меня себе в противники и уже не отпускал до конца упражнений, прошептав мне на ухо «я же говорил, видишь?». Я не знала, как объяснить эту ситуацию, чтобы из-за меня не начали плохо думать о Джине, при этом не разоблачившись самой. Наверное, действительно, мне стоит держаться подальше ото всех, кто как-то проявит внимание, потому что это приведет к сближению, а сближение явит мою истинную сущность.

Сандо

с Чимином дрались в стороне, иногда поощряемые Ханом к куда более сложным элементам боя, чем все мы. На них смотреть было одно удовольствие, точно так же, как и наблюдать за любым гением в своём деле. А для меня они были именно ими, легкие, ловкие, быстрые, сильные, непробиваемые. Сколько раз они падали – я бы уже рассыпалась, но они поднимались и махались вновь. Если они сражаются так, то что же способны творить сам Хан и Лео? Я бы с удовольствием посмотрела на искусство столь высокого уровня. Вслед за мыслями, мой взгляд поднялся на верхние каскады, и я увидела там того, о ком вспомнила. С черной повязкой на лице, он возвышался над просторами, следя за тем, как мы занимаемся. Когда он закрывался этим платком, то несмотря на всё моё расположение к нему, я начинала ощущать страх. Что-то было в этом образе, что давало мне понять: ты ничего о нем не знаешь, он чужой и неизведанный, он опасный и он воин-монах до мозга костей, а ты пытаешься дружить с ним и доверять, как глухонемой подружке. Но его красивые черты, умеющие так обуздывать эмоции и прелестно меняться, когда они всё же прорывались, совершенно ломали всю эту надстройку неприступной холодности. И к ночи я всё равно пойду к нему помыться ещё раз! Я не могу завтра идти на весь день в сады, леса, поля среди толпы парней не помывшись. Нет, у меня не было никаких особых планов, но разве не естественное для девушки желание - быть чистой? Ах да, я же должна избавиться от желаний. Так, стоп. Я не должна. Я не ученик. Я не стану буддисткой. Моё «я» останется при мне в том виде, которым сюда и заявилось. Если сможет когда-нибудь забыть непредвиденно-увиденные картины межножной мужской анатомии.

За ужином я не пошла больше за столик к старшим братьям, и Джин оглянулся на меня из своего угла как будто бы с огорчением. Что он думал, что мне нравится слушать речи Рэпмона, от которых отвалятся уши любой благовоспитанной девочки? О нем же, дураке, забочусь. Шуга его уже в содомиты записывает, пока он разглядывает во мне женщину. Пусть подумает над своим поведением.

– Вон, гляди, пылкий взор кинул опять, - шепнул мне Шуга с откровенной гадливостью. Я не стала смотреть, зная, о чем он, и промолчала, чтобы не обострять, но мой товарищ поднял неприглядную тему за нашим столиком. – Вот вы, пацаны, как к гомосексуализму относитесь?

Джей-Хоуп едва не поперхнулся, пока Ви вгрызался в ломоть дайкона*, предавшись размышлениям.

– Монастырская жизнь, она многогранная, - Рэпмон поэтично воззрился в потолок. – Сначала ты гомосексуализм не приемлешь, через год ты к нему, возможно, терпим. А через два настроен положительно.

– Не подходи ко мне через два года, - подвинул к себе поближе тарелку Ви и сдвинулся к краю скамьи.

– Да шучу я! – обиделся Рэпмон, не найдя тех, кто вовремя бы поддержал юмор. – Что вы, поверили, в самом деле?

– А кто тебя знает? – улыбнулся Джей-Хоуп. – Вдруг ты просто не определился, в активные или пассивные…

– Посильные, бля! – мирно разозлился тот и заткнулся, заковыряв рис. Ну вот, Шуга задал вопрос неописуемой актуальности. Теперь на этом заострится внимание, и если Джин не угомонится, то меня раскроют. Что ж с ним делать?

В сторожке Лео не горело света, когда я подтащилась к нему с бессменным корытом, но услышав моё шарканье ног, тот вышел навстречу, спустился по ступенькам и отошел к калитке, показывая, чтобы я пользовалась его комнатой, лишь бы к нему лишний раз не лезла. Не заводя никаких разговоров, я пошла за водой, думая о том,

как же выяснить с Джином всё, о чем мы с ним молчим друг перед другом? Как сложно с этими мужчинами! Сегодня было очень много дел по хозяйству, но я никого не просила о помощи и Ходжуна, предложившего её, тоже отослала. Хватит мне этих, готовых подсобить. Так что ополоснуться я добралась почти к полуночи. К счастью, Чимин заскочил на кухню и предупредил, что с утра мы не занимаемся, и завтракать не будем, а вместо этого, взяв с собой провиант, полезем в гору, где и поедим, и поработаем. А это лишних полчаса сна. Праздник! Я никогда ещё так не отмечала Чусок, хоть и знала, что это день сбора урожая. Однако непосредственно собирать на него ничего не приходилось.

Прикрыв дверь надежнее, чем вчера, я знала, что Лео сел точно так же снаружи. Развязав пояс, я забралась в деревянный большой таз, сложив сменные вещи рядышком, и начала обливаться нагретой водой. Если привыкнуть и приноровиться, то жизнь тут не так и плоха. Шло бы всё стабильно, я бы горя не знала, но вот, вылупился из скорлупы неведения Джин, а что будет завтра? А после? Кто ещё начнет прозревать и догадываться? Я должна найти ответ на свой главный вопрос до того, как вылечу отсюда, вырванная из-под маски некоего «Хо». Мне послышался стук.

Я поднялась, прислушавшись. Что это? От Лео не исходило ни звука. Тишина в момент напугала, но я знала, что даже если позову его, то он не откликнется. Стук повторился, и я стала подозревать, что это стук в ворота. Из закутка привратника это отлично должно быть слышно.

– Лео! – шепотом позвала я. Разумеется, никакого ответа. Меня обуял страх. Ночью, в комнате брата-монаха, возле самого выхода из монастыря, голая… Мне почти привиделась историческая сцена осады подобного братства. Сейчас через стену перелетит первая зажженная стрела, за ней посыплется целое море таких и обученные ниндзя начнут перепрыгивать во внутренний двор, перебрасывая канаты-кошки и вырезая всех защитников Тигриного лога. – Лео!

– Лео, открой! – раздался мужской голос по ту сторону калитки и я, немного успокоившись, что это кто-то свой, схватила рабочий халат, служивший мне обыденно-ночной одеждой, и приложила его к груди. Калитка не издала ни звука, но, судя по всему, раскрылась. – Привет, чего так долго?

Кто-то, какой-то неизвестный заговорил с Лео, поздоровавшись, и я услышала змеиный неразборчивый шепот – это отвечал Лео этому человеку. Меня затрясло, так как они были сразу за дверью.

– Что? Говори громче, я ничего не разобрал, - хохотнул незнакомец, и его шаги пронеслись по ступенькам.

– Стой! – только и услышала я восклик не умеющего для меня разговаривать привратника, как дверь распахнулась и, поскольку я-то свет включила, чтобы нормально мыться, образовавшийся на пороге молодой человек, примерно одних лет с Лео, застыл, воззрившись на меня, стоявшую по колено в воде и прикрывающуюся одеждой.

– О! – ахнул он, отшатнувшись назад. Я успела увидеть длинный черный плащ, который он готовился снять с себя, заходя. Под ним всё тоже было черным, но совершенно не буддийским. Кожаные штаны, черная рубашка, заправленная за пояс с золотой пряжкой. И ослепительная улыбка на лице, последовавшая за первым удивлением. Как только я всё это ухватила глазами, Лео потянул его назад и, поменявшись с ним местами, закрыл меня собой, вытолкав неизвестного и закрыв за ними дверь. Уже за ней, удаляясь, прозвучал игривый голос того: - А у тебя изменились привычки, одинокий волк. Ты водишь к себе девиц?..

Лео что-то заворчал неслышно в ответ, и я, пользуясь передышкой, быстро долила на себя воду, ополоснулась и, одевшись как можно скорее, вышла из сторожки. Чернота, тишь, пустота. Куда они делись? Кто это был? Зачем он пришёл и откуда? Меня всё ещё трясло, но я хотела выяснить, кто застиг меня врасплох и какие от этого будут последствия? Вернувшись за корытом с отходной водой, я вышла с ним и спустилась на землю. Лео показался со стороны башни настоятеля. Я поставила ношу, выйдя вперед, преградой для привратника.