Тигровый принц
Шрифт:
загремели у Карен в руках. Шерил либо не заметила, либо решила не комментировать это.
– Он был довольно диким. Полагаю, моя вина. Но у него было такое трудное детство, с
тем как все обстояло тогда, - смущенно закончила она, с грустной улыбкой поглядывая на
Карен.
Сердце Карен было пропитано жалостью к этой женщине. Прежде чем она смогла
сказать что-нибудь утешительное, дверь соседней комнаты открылась и из комнаты
вышли двое мужчин. Аль-Тазан схватил своего сына в объятия и сердечно поцеловал в
обе щеки.
Он подошел к Карен и взял ее за руку. Аль-Тазан улыбнулся им обоим.
– Мы увидим вас в ближайшее время, - он протянул руку Шерил.
– Шери, иди сюда,
– хриплый шепот передавал невысказанную интимность.
Шерил Аллен, милостивая женщина, выглядевшая абсолютно спокойной и в
состоянии справиться в любой ситуации, отставила чашку в сторону, улыбаясь своему
сыну и Карен, а затем немедленно приняла руку Аль-Тазана. Он потащил ее в спальню и
закрыл за собой дверь. Она была приглашена, а Дерек и Карен были свободны.
Глава 9
– Не ожидай, что я буду вести себя так же.
– Они снова были в лимузине, скользя по
улицам Вашингтона в этом островке роскоши. После того, как Дерек дал водителю ее
адрес, они подняли разделительную стеклянную панель. Она понятия не имела, откуда он
узнал, где она живет, но к этому времени уже привыкла к сюрпризам. Она невидящим
взглядом смотрела в окно.
– Как?- поинтересовался он. Она могла почувствовать его тело, переместившееся на
сиденье так, чтобы повернуться к ней лицом. Она продолжала сидеть, отвернувшись от
него.
– Как твоя мать. То, как она лебезит перед твоим
желании, она у него на побегушках.
– Теперь она смотрела прямо на него, чтобы у него не
было сомнений в ее серьезности.
– Я не буду для тебя такой женой.
Злость была бы наиболее ожидаемым ответом. Возможно даже бешенство.
Медленная ленивая ухмылка приподняла один уголок его губ, и это было последней
реакцией, которую она бы ожидала. Тем не менее, она получила именно ее. Ее и теплую
ладонь, опустившуюся ей на шею, прикладывающую достаточно давления, чтобы
придвинуть ее лицо к его.
– И какой женой будешь ты, любимая Карен?
Его рот накрыл ее. Он пробовал и смаковал ее как гурман во время пира. Его губы
были мягкими, но требовательными, двигаясь по ее губам, убеждая их открыться его
языку. Он вторгся без промедления, полностью овладевая и дразняще поглаживая.
Он расстегнул две верхние пуговицы ее простой блузки, которую она одела утром,
и проскользнул рукой на ее ключицу. По ее плечу пробежались длинные, худые пальцы. В
его небрежности была какая-то интимная ласка, будто он наверняка знал, что она не
станет возражать.
И у нее, в самом деле, не было сил поступить иначе. Потому что это объятие было
первой настоящей вещью, случившейся с ней сегодня. Он снял куфию (прим. куфия -
головной платок бедуина) и выглядел как тот Дерек, которого она знала. Это ей было
знакомо. Это она понимала и могла принять.
Зная, что ответ скомпрометирует ее недавнюю декларацию независимости, она все
же сдалась, как и хотело ее тело. И когда он стянул бретельку лифчика с ее плеча и
пробежал своими пальцами туда-сюда, из ее горла вырвался тихий вздох.
Наконец он оторвал от нее губы:
– Я весь день хотел это сделать. Не думаю, что смогу остановиться.
– Его губы
прошлись вдоль ее скулы к уху, вниз по шее, оставляя цепочку влажных поцелуев и
восхитительное тепло его дыхания.
– Я был зол как черт на тебя за то, что ты сбежала от
меня.
– Почему? Это ранило твое эго?
– была ли она первой женщиной, пренебрегшей его
вниманием?
– Нет. Просто я еще с тобой не закончил.
– Прошептал он ей на ухо за мгновение до
того, как его язык прошелся по мочке ее уха.
– Мне и близко этого не достаточно.
Его рот снова занимался любовью с ее, многозначительно, пробуждая
воспоминания, до тех пор, пока на нее не стало накатываться постыдное страстное
желание. Она извивалась в его объятиях, стремясь потереться об него грудью. Ее руки
обвились вокруг его шеи, и она поддалась чувственности поцелуя.
Она понятия не имела о том, что лимузин приехал к месту назначения, пока Дерек
не освободил ее. Она села, взбешённая им, его самоуверенностью, и собой, тем, что
вручила ему эту самоуверенность на блюдечке с голубой каёмочкой. Шофер открыл для