«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра
Шрифт:
Смотрю на пол. А там ровная такая дорожка из крови. И с выключателя капает. Перевожу взгляд на выключатель и…
От я удивился!
Значит, на мизинце правой ладони скальпированная рана. Ну, мясо и кожа с верхней стороны снята и скукожилась в районе ногтя. И кость белая сквозь кровь.
А боли нет.
Ну, я и так-то боль плохо чувствую, а тут еще наркоз…
Бестолковая баба топором мне по пальцу, оказывается, захреначила.
И мысль в башке:
«Надо у
То, что я его спальник усвинячил потом — это несчитово.
Трясу Раббита за плечо:
— Эй, дай бинт!
Он, приподняв голову и разлепив один глаз (честно не помню, какой именно):
— Командир, да ты достал уже, иди нахер! НАХЕР, Я СКАЗАЛ!
А я же весь такой добрый, хоть и в звании старшего лейтенанта:
— Ну, нахер так нахер… Ты спи, Кролик, спи.
На самом деле, что я к человеку пристал? Спит же он! Думаю, что у меня где-то носки чистые были. Сейчас замотаю, резинкой перетяну и нормуль! Пошатываясь, иду к своему рюкзаку.
Тут до Кролика чота доходит и он подымает голову. Картина маслом. Командир, окровавленный, как корова после убоя, ходит по избе. Под мышкой у него гитара, и след кровавый стелется. Везде.
— Ох, гребаный же ты насрать!
Минут через пять медик мне делает повязку, все дела, и мы идем к костру. Добрый я и охреневший от такого внезапного расклада Раббит.
А я, дурак дураком, водку у костра оставил. Обе бутылки. Пока меня спасали, девки одну и выжрали. Без закуски. Без запивона. И сидят как ни в чем не бывало. Вот как молока попили.
Но одну оставили. Вежливые.
И тут мы из темноты — я с гитарой и забинтованным пальцем и Кролик с глазами филина.
А потом давай песни петь и водку дальше распивать.
Причем на гитаре играл я, ага.
А потом чета палец стало дергать как-то.
Девка, которая топором бахнула, вдруг озаботилась:
— Ой, это я тебе так?
— Не, это меня в лесу гаубица ранила, — успокаиваю я ее.
И тут я начал трезветь…
Стало больно. А она охает:
— Ой, ой…
— Не сцы, — говорю. — Женщина! Раббит один из лучших врачей нашей Кировской краснознаменной и орденоносной области!
Он аж челюсть на землю уронил. Он же этого не знал. А откуда может знать студент третьего курса факультета «География», что он лучший врач? Ему же до этого никто не говорил.
— А у вас специализация какая? — жадно интересуется девочка.
Крол ответить не успел. Я ляпнул бухим языком:
— Да проктолог он…
Каково же было наше изумление, когда девка радостно спрыгнула с пня и начала снимать штаны:
— Ой. А у меня геморрой
Раббит на меня так недобро посмотрел и пошел за разноцветным спиртом, потому как водка в этот момент кончилась.
Девки пили как олени на водопое.
А меня чота понесло. Я этой бабе дурной посоветовал спиртовые компрессы делать на больное место.
Суровая беременная женщина, да…
Постепенно светало. Надвигалось второе мая, мы трезвели, бабы не пьянели… наконец, я разглядел, кого я привел в дом.
Годзиллы красивее. Не, которая молчаливая еще ниче, если глаза закрыть. А вот та, которая беременная с топором…
— Ладно, девочки, пора спать, — решился Раббит.
— Ой, мне домой надо, — сказала вдруг беременная. — Иначе меня муж убьет. Я уже три дня дома не ночевала! Мальчики, проводите меня, пожалуйста!
Молчаливую мы отвели в дом и уложили в кролячий спальник.
Беременную с геморроем пошли провожать.
К дому ее пришли уже трезвые.
— Мальчики! А давайте вы в гости зайдете? А то муж у меня такой сердитый. А при вас он будет добрее! А то в прошлый раз он в меня из ружья выстрелил, но промахнулся! А у меня водка есть! Настоящая!
Ой, как мы бежали оттуда…
Деревенская улица. Из-за заборов лают сонные собаки. Солнце встает из-за леса. Птицы чирикают. По улице бегут двое. Один — нормальный, второй руку с белым пальцем в зенит выставил.
Перед тем как войти в дом, мы дожрали фляжку и пошли спать.
Спал я плохо. Руку дергало. Поэтому я спал, вытянув руку вверх.
Орлик потом рассказывал:
— Утром просыпаюсь, смотрю… Блять! Рядом с ней Кролик. А еще рядом с ней командир лежит, с головой в спальник закутался и рука как перископ подводной лодки — туда-сюда, туда-сюда.
Я тоже потом просыпаюсь. Рука болит так, что… И температура.
— Сепсис, — важно говорит довольный «ведущий проктолог». Рядом с ним лежит сонная «молчаливая» крокодилица и время от времени вытирает губы.
— Херня какая, — важно отвечаю я. Самого трясет, блин. Похмелье, наверное. Втачиваю вместо кофею сто грамм спирта «Хамелеон», после чего меня, плавно теряющего сознание, парни тащат в местную больничку.
Шикарная, надо сказать, больничка. Корпуса с переходами, парк… И две медички. Очень, очень красивые, в отличие от вчерашних… (Эпитеты кончились).
И ну давай с меня повязку снимать присохшую. А потом в мясо тыкать палочками какими-то. В живого, между прочим, человека! Очень неприятное чувство, когда тебя за кости трогают.