Тихая музыка за стеной (сборник)
Шрифт:
Казалось, что к ней можно прийти домой, и она не прогонит, а покормит и даст с собой. Человек, прошедший суровую школу жизни, умеет сочувствовать.
Вера стала меньше бывать дома – экспедиции, съемки. Задворки страны.
Но где бы Вера ни оказывалась, отовсюду писала домой письма.
Каждое письмо неизменно начиналось обращением: «Здравствуйте, дорогие!»
Буквы были крупные, по три слова на строчку. Строчки скатывались вниз, на странице умещалось очень мало текста. Семь строчек по три слова. А много и не надо. Главное – было куда послать сигнал любви. У нее
Возвращаясь домой, Вера кидалась в домашнюю работу со всей страстью. Тянула лямку хозяйства, как бурлак баржу. Ее не останавливали. Привыкли. Считали: так и надо.
Каждый вносил свой вклад в семью. Иванушка – маленькое солнце, все крутилось вокруг него. Марго – мозговой центр, мировой разум. Вера – обслуга, девка Палашка. Александр – наше ВСЕ. Как Пушкин. Алексей Иванович – сопутствующие товары. Он куда-то уходил на работу, откуда-то возвращался, с той же работы. Но что он там делал, Вера не знала. Да и никто не знал. Не интересовались.
Александр готовился к очередному фильму.
Для Веры там был очередной эпизод.
Сценарист – молодой и модный Ромка Беликов, выпускник ВГИКа. У него была короткая челка и короткие, будто подстриженные зубы.
Лицо – не гармоничное. Он был некрасив до тех пор, пока не раскрывал рот. Но когда он его раскрывал и начинал говорить, не оставалось ни одной равнодушной женщины. Любая готова была отдаться Ромке и идти за ним босиком по снегу. Власть таланта. В шестидесятые годы талант котировался очень высоко. Так же, как сегодня деньги. Ромке за талант прощали все: долги, вранье, пьянство. Ромка не держал слова. Слова были ему нужны только для того, чтобы сочинять сценарии и врать.
Работали в квартире Александра. Марго любила, чтобы ее мальчик был у нее на глазах, обедал вовремя и из ее рук.
Рабочий день начинался в десять утра.
Однажды Ромка явился задумчивый и загадочный.
Стали разминать историю, выстраивать эпизоды – что за чем. Ромка неожиданно поднялся и сказал:
– Щас… – И вышел.
Александр решил: Ромка пошел в туалет. Это не обсуждается.
Александр сидел и ждал.
Ромка явился через два месяца. Оказывается, он ушел в запой, который продолжался два месяца.
Существует патология одаренности. Нормальный человек не может создать «Реквием» или написать «Сикстинскую мадонну». Талант – это не норма. Норма – заурядность.
В отсутствие Ромки Александр попытался работать один, но это оказалось невозможно. Все равно что одному играть в теннис.
Через два месяца Ромка вернулся – виноватый и плодотворный. Они работали быстро и вдохновенно. Подвигались к финалу. И вдруг… не вдруг, конечно, у Ромки родился ребенок. Надо было идти в роддом встречать жену. А работа шла. Финал – самый ответственный момент. Конец – делу венец.
Александр боялся, что если Ромка отвлечется на семейное событие, он опять пропадет на два месяца. А это – катастрофа.
Александр оделся и поехал вместе с Ромкой в роддом.
Все, что происходило, явилось фоном, на котором они работали.
Ребенка долго не выносили.
Наконец вышла Ромкина жена Анюта, абсолютная красавица. Рядом – улыбающаяся нянечка протянула Ромке ребенка. Потом все куда-то ехали, прибыли в новый район, где Ромка получил квартиру. Поднялись на лифте на девятый этаж. Все устремились в квартиру, а Ромка и Александр остались на лестничной площадке возле подоконника. Разложили листки, и Ромка торопливо записывал то, что они придумали. Им было по-настоящему интересно. А то, что происходило вокруг – родители, дедушки, бабушки, кроватка, пеленки и даже новорожденная, – все это шло мимо них.
Анюта сгорала со стыда. Ей было неудобно перед родителями. Ромка – муж и отец – не обнаруживал никакого интереса к потомству. Вел себя равнодушно и отстраненно, как селезень на пруду. Никакого внимания к выводку.
В квартире накрыли стол. Пришлось оторваться от финала и присоединиться к гостям.
Водка стояла на столе в запотевших бутылках, переливалась голубым, перламутровым, как драгоценный камень опал. И даже на вид была холодной.
Произнесли красивый витиеватый тост в честь новорожденной. Пришлось опрокинуть рюмку, иначе было невежливо. Потом пили в честь родителей – Анюты и Ромки, – в честь дедушек и бабушек.
Александр пытался тормозить Ромку, но скоро понял, что это бесполезно, и сам устремился в блаженный запой, как горнолыжник с высокой горы.
Запой уводил от реальности. И сценарий уводил от реальности в вымышленную жизнь. Ромка и Александр не умели жить в реальности. Им было там скучно. Гораздо интереснее придумать свою страну, населить ее своими людьми и заставить их жить по своим законам.
Жизнь катилась по накатанной колее.
Иванушка рос и радовал каждый день.
Александр оставался ребенком, при этом трудным ребенком. Как говорят французы: анфан террибль. Он мог встать среди ночи и отправиться в аэропорт. Аэропорт был единственным местом в Москве, где можно было достать бутылку водки. Буфет работал круглосуточно. Такова была Москва шестидесятых годов.
Александр, мучимый похмельем, вставал среди ночи и шуршал в прихожей. Одевался.
Вера покорно поднималась и, не говоря ни слова, тоже одевалась, чтобы сопровождать Александра в аэропорт. Быть рядом. Мало ли что может случиться с пьяным человеком.
И случалось. Однажды Александр упал, не заметив ступеньку, и сломал себе копчик. После этого он два месяца спал на полу. Врач рекомендовал жесткую поверхность.
Вера тоже спала рядом на полу. Делила участь.
Вера относилась к Александру как мать к своему сыну. Она и была запасной матерью. Марго это устраивало. Марго опасалась, конечно, что Александр влюбится в какую-нибудь молоденькую вертихвостку. Но они (Марго и Вера) ему это разрешат. Как регулируемую шалость. Главное – семья, клан, здоровье Иванушки и успехи Александра. А все остальное приходяще. И уходяще.