Тихая война
Шрифт:
Гарро двигается, отступая назад, его огромный меч поднимается так, как будто ничего не весит.
— Терпение вознаграждено. — говорит он, скорее самому себе.
Я поворачиваюсь. Драконоподобное нечто возвращается к жизни.
Оно было мертво, а теперь нет. Я уверен в этом так же, как был уверен, что оно мертво мгновением ранее.
Мои руки в напряжении сжимают болтер. Раньше они бы затряслись при виде подобной вещи.
Раньше. Не сейчас. Не после всего того, что я видел.
Оно поднимается, стряхивая
— Оно пирует кровью, — объясняет Гарро, наставляя меня еще раз. — Но оно прожорливое. Одной жизни не хватит чтобы утолить его голод.
Он показывает Избранным, что сопровождают меня, чтобы они выстроились в боевой порядок и приготовили свое оружие.
— Оно полностью пробудится только если рядом есть достаточное количество добычи, которая привлечет его.
Я понимаю. Одного космического десантника недостаточно, чтобы соблазнить сущность демона проявить себя, но двух десантников и когорты запачканных кровью Избранных достаточно. Я вижу воинскую жажду битвы в глазах Гарро.
— Присоединяйся ко мне, — говорит он. Это был не приказ, а приглашение равному.
Я киваю ему.
И вместе мы наконец уничтожаем чудовище в последний раз.
Кристиан Данн
ОЧЕВИДЕЦ
— Пожалуйста, у нас может быть мало времени.
В ответ на настоятельную просьбу бывшего адепта Механикума Странствующий Рыцарь ускоряет шаг. Прошло три минуты, как Фаркадиан Семуил вошел в комнату Исона в наблюдательном посту крепости, чтобы сообщить о шатлле, и всего пять, как корабль совершил вынужденную посадку.
— Что это, Семуил? Что вернули нам?
Свет мигающих в ангарном отсеке красных сигнальных огней отражается от металла, составляющего более половины тела Самуила. Весь его вид говорит о приверженность культу Марса. Адепт смотрит на Исона через щель визора, намертво соединенного с плотью заклепками. По мнению легионера это придает Самуилу вид головореза подулья или же преступника с пограничного мира, что не имеет ничего общего с истиной.
Исону прекрасно известно, что Самуил хороший и благородный человек.
— Мой разум открыт для вас, лорд Исон. Возьмите информацию, которая вам нужна.
Лорд… От этого слова Исона едва не морщится. Когда-то очень давно он наслаждался почтительными обращениями, которые расточали в его адрес смертные слуги. С самого детства его дары возвысили его над другими людьми, а благодаря появлению на свет в цивилизованном мире он не стал парией или изгнанником.
Но сейчас он добровольно стал изгоем, даже для собственного Легиона.
— Весьма самоотверженно, техножрец, но я не стану подвергать тебя подобному проникновению, если в этом не будет крайней необходимости. Кроме
Исона прерывают странные звуки.
— Святая Терра, это… это… космодесантник?
Тело перед Исоном напоминает легионера не больше, чем кусок пергамента, сложенный в форме крыльев, напоминает «Громовой ястреб». Истерзанные, кровоточащие останки выглядят, как кусок мяса. Грубо разделанное и оставленное гнить мясо. Кровь из ран, нанесенных не одну неделю назад, отказывается свертываться, стекая по бокам ящиков для боеприпасов, на которые положили космодесантника. Единственный признак того, что он все еще жив — это слабое биение второстепенного сердца, заметное через глубокую рану в ребрах.
Страх Семуила заметен даже в искусственной модуляции его голосового устройства.
— О, Омниссия, кто мог сотворить такое? Может быть ксеносы? Я слышал зеленокожие свирепы и безжалостны.
— Это не работа орков, — заверяет его Исон. — Я видел нанесенные ими увечья. Зеленокожие — жестоки, дики и беспощадны. Жестокость, с которой они сражаются, не имеет себе равных в галактике, а зверства, которые они чинят над телами, невообразимы.
— Не то, чтобы я сомневаюсь, лорд Исон, но… исходя из того, что вы только что сказали… Что именно заставляет вас думать, будто это не работа орков?
— То, что он все еще жив, — едва слышно шепчет воин.
Исон стирает высохшую кровь с тела израненного космодесантника и изучает очертания одного из многочисленных разрезов.
— Ты сказал, что это послание, Семуил. Почему ты так решил?
— Раны… Некоторые напоминают слова.
— И это, по-твоему, сделали орки?
Серия щелчков из черепных имплантатов техножреца говорит о том, что Семуил обращается к архивным данным.
— Из того, что я знаю о культуре зеленокожих грубые пиктограммы — основа их языка.
Семуил указывает на тело, отщелкивая пикт-снимки для последующего анализа.
— Вот здесь, сразу под горлом.
Исон зажимает другой рукой колотую рану над ключицей, чтобы кровь из нее не заливала указанный Семуилом разрез.
— Орки так не делают. Не отправляют послания. Им недостает интеллекта и злого умысла, чтобы удерживать пленника на пороге жизни и смерти, вырезать на его теле знаки, а затем возвращать туда, откуда он пришел…
— Не думаю, что они его вернули, — отвечает Семуил, выпрямившись. — По-моему он сделал это сам. На приборах управления шаттла есть кровавые отпечатки человеческих рук.
Странствующий Рыцарь вздыхает.
— Я был космодесантником почти два столетия. Если на руках легионера есть кровь, она обычно не его…
Он хмурится.
— Какой руки отпечатки? Левой или правой?
— Эм… Обеих. А что?
— Не хочу показаться грубым, Семуил, но у этого воина только одна рука.
— Вы хотите сказать…
Семуил и перепуганные палубные матросы в ужасе отскакивают, когда раненный воин вдруг шумно вдыхает холодный ангарный воздух, в его груди булькает кровянистая жидкость.