Тихая Жизнь. Книга 2
Шрифт:
— Ясуо… — голос ее матери был наполнен сожалением — Мой сын не принял меня такой, какова я есть. Но я не держу на него зла. Он прав. Обида в его сердце заслуженна, я проявила слабость и виновата перед вами, дети. Сейчас мы помолимся, и я буду просить Бога, чтобы мой сын принял меня такой и простил меня. А потом мы пойдем домой, и я попробую снова поговорить с ним. С поддержкой Божьей в сердце. Надеюсь, он простит свою мать. Я верю в это. И тогда мы снова заживем в радости. Вместе. Все вместе.
Последние слова женщины были сказаны с какой-то иной интонацией. Сложно сказать, чтобы было в ней, вера или фанатизм.
— Пойдемте. Не нужно заставлять ждать наших братьев и сестер. А потом мы вернемся домой… к Ясуо… Вместе.
Женщина взяла за руки и потянула не сопротивляющихся детей за собой.
Глава 23
Пожалуй, каждый слышал фразу «начинаешь ценить, когда теряешь». Довольно распространенная вещь, на самом деле. Комфорт и уют, достаток притупляет чувства. Но даже сам уют со временем можно перестать замечать, считать его должным, и очень удивиться, отчего на душе стало так тяжело от потери такой мелочи. Сейчас речь идет о семейном уюте. О том, который в одном стареньком доме пытались сохранить с удивительным упорством. Но даже здесь, один невысокий паренек был не в силах уследить за всем.
Ужин. Кажется, столь гнетущего и тяжёлого приема пищи этот дом не видел никогда. За столом стояла мертвая тишина, и даже сестры, внутренне чувствуя напряжение, вели себя предельно тихо.
Ясуо ел молча. Ел, неотрывно следя за той, которая должна была бы принести в этот дом счастье и теплоту. Но что-то парень такого не чувствовал. Раздражение, усталость, головную боль и голод, да, это было. Но не семейный уют. Должно ли быть так?
— Братик… спасибо, все было очень вкусно. Мы потом помоем всю посуду после того, как сделаем домашнее задание — Томо быстро отнесла свою посуду и тарелку сестры. И не дав издать Тоши не звука, уволокла ее в их комнату.
Мать и сын остались одни. Тишина становилась давящей. Но это продолжалось лишь мгновенье.
Ясуо откинулся на спинку стула и улыбнулся. Ироничная улыбка необычно смотрелась на столь молодом лице.
— Ты будешь обвинять меня. Это твое право, сын — разорвала тишину женщина. Но тут же осеклась, подняв глаза и увидев эту «особенную» улыбку ребенка. Именно в этот момент в ее сознании впервые промелькнула мысль, так ли молод этот «ребенок».
— Нужно было, чтобы они поняли, почему их брат сердится на них и ведет себя так. Я верю в моих сестер. В их ум и здравый смысл. Правильные выводы будут сделаны. Ну а теперь поговорим о насущном. Хм… знаешь, ты отвратительная мать, Изуми — впервые назвал он свою мать по имени. — Честно. И я сейчас говорю не о прошлых твоих поступках.
Парень встал со стола. Забрал пустую тарелку матери, свою и отнес их к остальной грязной посуде. Спокойно, продолжая молчать, поставил чайник и сел обратно за стол.
— Да — он беспечно отмахнулся — не зацикливайся на прошлом. Даже без упоминания твоих старых «заслуг», ты продолжаешь косячить, Изуми.
Этот диалог было необычно слушать. Он и выглядел так же. Молодой, невысокий паренек сейчас отчитывал состоявшуюся, взрослую женщину и… если вникнуть в суть, говорил по делу. Будто старик-отец, что пытается вразумить уже взрослого, но от того
— Потянула непойми куда детей. Не предупредила никого, заставив меня нервничать. Они вернулись голодными и с кучей невыполненных дел за плечами. Замечательный «букет» впечатлений о себе ты формируешь.
Его мать хотела было что-то сказать, но промолчала. Лишь молча подошла и начала мыть посуду. За всех. Наблюдая за этим жестом «помощи», парень лишь усмехнулся. Женщина же продолжала молчать, уперто наводя порядок.
— Что же, в монологе тоже есть свои прелести — такое поведение матери нисколько не смущало Ясуо и он продолжил говорить. Ведь сказать ему было ох как много чего.
— Я заставил себя смириться с одним фактом — он взял вымытую тарелку и переложил ее на чистое, сухое полотенце, помогая матери — Мне это далось тяжело, пришлось отринуть множество «простых решений» и… сломать пару бревен. А говорю я, Изуми, о простой истине — детям нужна мать. Неожиданно. И она нужна им здесь — парень указал в район груди — на глубоко духовном уровне.
— Я понимаю — тихий ответ был показателем того, что его хотя бы слушают.
— Замечательно. Знаешь, отсутствие матери не было бы помехой, расти они и дальше со мной. Но сегодня сестрички встретили тебя… и это всколыхнуло все, что я так старательно пытался притупить. А потом, я уверен, дров подкинули другие желания. Мечты о полноценной семье. То, чего им так не хватало. Забрать эти мечты — глаза парня в закатном свете сейчас отливали алым. А необычно ровный, от того кажущийся более низкий, голос, создавал почти материальную тяжесть — и реакция будет даже худшей, чем после твоего «героического» ухода.
— Мне было тяжело — все так же тихо говорила его мать — и я не отдавала себе отчета в своих действиях. Безусловно, это не оправдание. Но… я помню лишь, как в голове промелькнула мысль, что о вас позаботятся мои родственники, есть кому, и в этот момент что-то перевернулось в моем сознании, я почувствовала свободу, желание бежать от всего, от проблем и горя. А потом все было как в тумане.
— Ого. Что ж, еще и родственники. О которых я ни слышал ни разу. А уж не видел даже на фото. Замечательно, кажется безалаберное отношение к детям у вас — это семейное. Хотя это все я понять могу. Понимаешь ли в чем дело, мать. Я буду с тобой открыт сейчас, но услышишь ты меня или нет — это твои проблемы и твое желание. Получается так, что теперь сестры будут нуждаться в тебе и этого уже не изменить. Ну да ладно. Но вот это — парень кивнул на небольшую книжку в руке женщины — уже лишнее.
— Только Бог помог выдержать все те трудности, что валились на нашу семью. Он присмотрел за нами всеми.
— Послушай меня — голос Ясуо был настолько тих, что стал едва слышен — возможно тебе пережить отсутствие забот о семье он и помог. Но когда я шел зарабатывать для сестер каждую копейку, я получал ровно столько, сколько заработал. Вся моя работа оплачивалась по ее количеству. Ни больше ни меньше. И что-то Бога в этой цепочке бессонных ночей я не заметил. Так вот, вера во что-то дело каждого. Хорошо. Можешь верить хоть в макаронного монстра — это твое право. Но только попробуй еще раз отвести детей непонятно куда, и я сильно пересмотрю свои взгляды на необходимость взросления сестер с матерью.