Тихий Дон. Том 1
Шрифт:
– Что же, господин полковник?
– Неплохо! – с приподнятой бодростью вполголоса ответил Сидорин. – Наш отказался идти на Кубань. Сейчас выезжаем. Вы готовы, Изварин?
– Да, лошадей ведут.
Вестовые, посадившись, вели лошадей. Черночубый, похожий на чибиса, поглядывал на своего товарища.
– Хороша, что ль? – спрашивал он, прыская.
Пожилой сдержанно ухмылялся.
– Как конский лишай.
– А так, случаем, позвала бы?
– Оставь, дурак! Ноне ить великий пост.
Изварин, бывший
– Выезжайте на улицу.
Попов и Сидорин, прощаясь с кем-то из генералов, сошли с крыльца. Один из вестовых придержал коня, помог генеральской ноге найти стремя. Попов, помахивая казачьей неказистой плетью, тронул коня ходкой рысью, за ним зарысили, привстав на стременах и чуть валясь вперед, вестовые-казаки, Сидорин и офицеры.
В станице Мечетинской, куда прибыла Добровольческая армия через два перехода, Корнилов получил дополнительные сведения о районе зимовников.
Сведения были отрицательного характера. Созвав командиров строевых частей, Корнилов объявил о принятом решении идти на Кубань.
К Попову был послан ординарец с вторичным предложением присоединиться.
Ординарец-офицер догнал армию под участком Старо-Ивановским. Ответ, привезенный им от Попова, был тот же: Попов вежливо и холодно отказывался принять предложение, писал, что решение его не может быть изменено и что он остается пока в Сальском округе.
XIX
С отрядом Голубова, двинувшимся кружным путем для захвата Новочеркасска, выехал и Бунчук. Двадцать третьего февраля они выбрались из Шахтной, прошли станицу Раздорскую, к ночи были уже в Мелиховской. На следующий день с рассветом выехали из станицы.
Голубов вел отряд быстрым маршем. Впереди виднелась его коренастая фигура; плеть нетерпеливо падала на конский круп. Ночью прошли Бессергеневскую, дали чуть отдохнуть лошадям, и вновь в серой беззвездной ночи замаячили всадники, захрустел под копытами мерзлый ледок грунтовой дороги.
Возле Кривянской сбились с дороги, но сейчас же напали на свою.
Забрезжила зорька, когда въезжали в Кривянскую. Станица была еще безлюдна.
Возле площадки, у колодца, старик казак рубил в корыте лед. Голубов подъехал к нему, отряд остановился.
– Здорово, старик.
Казак медленно донес руку в варежке до папахи, ответил неприязненно:
– Здравствуйте.
– А что, дедушка, ушли ваши станичные казаки в Новочеркасск?
Мобилизация была у вас?
Старик спешно поднял топор, пошел в ворота, не отвечая.
– Трогай! – отъезжая и ругаясь, крикнул Голубов.
В этот день Малый войсковой круг собирался эвакуироваться в станицу Константиновскую. Новый походный атаман Войска Донского, генерал Попов, уже вывел из Новочеркасска
Утром получены были сведения, что Голубов из Мелиховской идет по направлению на Бессергеневскую. Круг послал для переговоров с Голубовым об условиях сдачи Новочеркасска есаула Сиволобова. Следом за ним, не встретив сопротивления, в Новочеркасск ворвались конники Голубова. Сам Голубов, на взмыленном мокром коне, в сопровождении густой кучи казаков, галопом, подскакал к зданию Круга. Около подъезда толпилось несколько зевак, стоял вестовой, ожидая с оседланной лошадью Назарова.
Бунчук спрыгнул с коня, схватил ручной пулемет. Вместе с Голубовым и с толпой остальных казаков вбежал в здание Круга. На хляск распахнутой двери из просторного зала повернулись головы делегатов, густо забелели лица.
– Вста-а-ать! – напряженно, будто на смотру, скомандовал Голубов и, окруженный казаками, спотыкаясь от спешки, пошел к столу президиума.
Члены Круга, громыхая стульями, встали на властный окрик, один Назаров остался сидеть.
– Как вы смеете прерывать заседание Круга? – зазвенел его гневный голос.
– Вы арестованы! Молчать! – Голубов, багровея, подбежал к Назарову, рванул с плеча его генеральской тужурки погон, прорвался на хриплый визг:
– Встать, тебе говорят! Бери его!.. Ты!.. Я кому говорю?!
Золотопогонник!..
Бунчук в дверях устанавливал пулемет. Члены Круга толпились овечьей отарой. Мимо Бунчука казаки потащили Назарова, позеленевшего от страха председателя Круга Волошинова и еще несколько человек.
Гремя шашкой, следом шел бурый, в пятнах румянца, Голубов. Его за рукав схватил какой-то член Круга:
– Господин полковник, ваша милость, куда же нам?
– Мы свободны? – из-за его плеча высунулась скользкая, юркая голова другого.
– Идите к черту! – крикнул, отмахиваясь, Голубов и, уже поравнявшись с Бунчуком, повернулся к членам Круга, топнул ногой:
– Ступайте к… мне не до вас! Ну!..
Его хриплый, обветренный голос долго еще перекатами ходил по залу.
Бунчук переночевал у матери, а на другой день, как только в Новочеркасске стало известно о взятии Сиверсом Ростова, отпросился у Голубова и наутро выехал туда верхом.
Два дня работал в штабе у Сиверса, который знал его, еще будучи редактором «Окопной правды», – наведывался в ревком – ни Абрамсона, ни Анны там не было. При штабе Сиверса организовался Революционный трибунал, творивший крутой суд и расправу над захваченными белогвардейцами. Бунчук день проработал, обслуживая нужды суда, участвуя в облавах, а на следующий, уже не надеясь, забежал в ревком – и еще с лестницы услышал знакомый голос Анны. Кровь кинулась ему в сердце, когда он, замедляя шаг, вошел во вторую комнату, откуда слышались чьи-то голоса и смех Анны.