Тихий городок
Шрифт:
— Майор Хохмайстер. Маркус Хохмайстер.
В трубке прозвучал какой-то приказ. Знакомым плацем сержант повел Хохмайстера в штаб. Во дворе разгружали машины с мебелью и коврами, привезенными, как понял он из реплик русских солдат, из самой рейхканцелярии Гитлера.
По кабинетам и коридорам безмолвно ходили бойцы с миноискателями, прощупывали стены, подоконники, пол, осматривали электрическую проводку… «Саперы», — догадался Хохмайстер, оглядываясь, словно впервые попал сюда.
В глубине длинного коридора он увидел невысокого крепыша с овальным, улыбчивым лицом. Заметив сержанта и Хохмайстера,
— Вот и встретились…
Хохмайстер не знал, что с этим коренастым русским встречался в жаркий день августа 1942 года на Воронежском фронте и мог столкнуться в конце апреля 43-го на вокзале в Розенхайме.
Не догадывался майор Хохмайстер и о том, что этот человек сыграл роковую роль в истории фаустпатрона.
Переборов волнение, Маркус спросил:
— Вижу, вы хотите убедиться, не заложены ли здесь заряды?
— Вы не ошиблись, — Клевцов все еще не отрываясь глядел в светлые глаза немца.
— Мне знаком здесь каждый метр, — выдержав взгляд, дрогнувшим голосом проговорил Маркус. — Если не возражаете, готов помочь…
— Не возражаю.
Не ведал Хохмайстер и о том, что Алексей Владимирович Волков, один из руководителей фронтовой контрразведки, поручил Павлу Клевцову навести порядок в уцелевших зданиях, казармах и столовой Карлсхорста.
Через несколько дней здесь предполагалось подписывать Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
В истерзанную Европу вступал мир.
Андрей Серба
ВЗРЫВ НА РАССВЕТЕ
— Пришли.
Сержант остановился первым. Прислонился спиной к дереву, вытер рукавом маскхалата мокрое от пота лицо. Только сейчас, добравшись до пункта, где его группе было разрешено организовать дневку, он ощутил, как устал. И немудрено. Разведгруппа была заброшена в тыл условного противника еще неделю назад, и за это время прошла по лесам и болотам не одну сотню километров.
Вначале десантники совершали рейд в составе взвода. Затем, после нападения на пункт управления ракетной батареи, разбились на отдельные группы и уже действовали самостоятельно, получая задания по рации непосредственно из Центра. Вчера днем они выполнили последний приказ: взорвали железнодорожный мост, и прошло не больше трех часов, как оторвались от преследующего их с собаками «противника». За этот выматывающий рейд устал даже он, участвовавший и раньше не в одном подобном учении и со дня на день ожидающий увольнения в запас. Об остальных солдатах, среди которых двое были первогодками, и говорить не приходится: они едва держались на ногах.
Десантники выходили из камышей, прислонялись к стволам деревьев и друг к другу. Вот появился и замыкающий, ефрейтор Власов.
— Что, командир, перекур с дремотой? — весело спросил он.
Вопрос был задан не без фамильярности, но ефрейтору это было простительно. Он являлся не только заместителем
— Угадал, ефрейтор, — в тон ему ответил сержант. Он взглянул на светящийся циферблат часов, обвел взглядом солдат. — Всем отдыхать. Подъем через два часа. Если не поступит другого приказа, утром будем организовывать дневку.
Сержант присел возле ствола дерева на корточки, разложил на коленях карту. Набросив на голову плащ-палатку и скрывшись под ней до пят, он достал электрический фонарик, направил луч света на карту. Квадрат, где находилась группа, был почти посредине огромного массива болот, стиснутых со всех сторон непроходимой чащей белорусских лесов. Никаких населенных пунктов поблизости не было, а ближайший домик лесника обозначен в добром десятке километров от их квадрата. Что ж, место для дневки идеальное.
Сержант выключил фонарик, сложил карту. Прикрыв глаза, задумался. Неоднократно участвуя в различного рода учениях и маневрах, он приобрел немалый опыт. Поэтому с известной долей вероятности сержант мог сейчас представить дальнейший ход действий его группы. Вероятнее всего, после недели интенсивнейшей работы во «вражеском» тылу им дадут несколько часов отдыха, а затем снова бросят в дело. Возможно, самостоятельно, а может, прикажут опять примкнуть к взводу. Но лично для него первостепенное значение имело в настоящее время другое. Прежде чем включиться в дальнейший напряженный ритм учений, выдержать предельную нагрузку, необходимо было как можно разумнее использовать время, предоставленное группе для отдыха.
Сержант сбросил с головы плащ-палатку, поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Десантники, выбрав места посуше и закутавшись от комаров в плащ-палатки, улеглись под деревьями. Лишь ефрейтор Власов находился в секрете на тропе, которую они протоптали во время своего движения среди камышей. В лесу было еще темно, над болотом висел густой рыхлый туман. Лишь на востоке просматривалась полоска серой, мутноватой пелены — приближался рассвет.
Сержант взглянул на часы. До подъема группы оставалось чуть больше часа, и ложиться спать самому уже не имело смысла. Лучшее, что он мог сейчас сделать, это обследовать окрестности в поисках наиболее удобного для дневки места. Сержант снял из-за спины рюкзак и прислонил его к дереву. Повесив на грудь автомат, поднял с земли длинную палку, с которой не расставался во время ходьбы по болотам. Стараясь не шуметь, осторожно направился по границе воды и суши.
Болото лежало слева от него. Бескрайнее, густо заросшее камышом, оно словно опрокинулось в гигантскую чашу с высокими, обрывистыми берегами. Крутой откос уже через несколько метров снова полого спускался в низину, переходящую в топкий, залитый водой торфяник, часто поросший тальником и низкорослыми, чахлыми березками. В нос бил резкий запах тухлой воды, гниющих водорослей. Над головой вилось нудно звенящее облако комаров. Ничего не скажешь, приятненькое место…
Тихое, еле слышное журчание воды заставило сержанта остановиться и прислушаться. Нагнувшись, он концом своей палки-слеги раздвинул кусты, растущие по береговому склону, вытянул шею. Ручей оказался рядом сним.