Тихий омут
Шрифт:
Красивая версия! А если это письмо компаньону, с которым они долго и упорно пробивали кредит на строительство, допустим, больницы или детского сада, а потом аккуратно его прокрутили и промотали. Опять все подходит: ошибка, беда, вина, невозможно жить, остался последний шаг – идти в милицию и сдаваться. Компаньон приходит, уговаривает, уламывает Маруева, пытается усыпить внезапно проснувшуюся в нем совесть, а затем усыпляет его самого и вкатывает пять доз героина. Во, сюжет! Да, Савенков, тебе бы писателем быть. Сочинение версий всегда было твоим коньком.
… Тем временем
Дождь кончился почти одновременно с завершением церемонии и многие уже осторожно потянулись к выходу. Их остановил неожиданно звонкий властный женский голос. Савенков впервые услышал жену Маруева – Валентину:
– Господа! Не расходитесь… Я понимаю, что не все смогут посетить сегодня наш дом. Я прошу помянуть Владимира Антоновича прямо здесь. Все готово, – она решительно махнула рукой в противоположную сторону, где за кустами, на свободной пока еще площадке расторопные молодые люди незаметно для всех установили пять легких складных столиков и быстро выставляли на них бутылки, пластиковые стаканчики, коробки с закуской. Во главе стола стоял Павленко и, раздавая короткие команды и активно жестикулируя, дирижировал всем процессом.
В этот момент кто-то подскочил к Савенкову и, схватив его за плечи, развернул к себе. Они несколько секунд стояли, вглядываясь друг в друга.
Савенков всегда считал, что у него плохая память на лица. То есть, лица он запоминал, но не всегда мог сообразить, кому они принадлежат. Но эту физиономию он узнал сразу. Она мало изменилась за двадцать пять лет. Правда, наметились залысины, но уменьшение волос в этом месте компенсировалось появлением пышных усов. Но основным было не это – прежним осталось круглое, как блин, лицо с явными азиатскими скулами, меленькие хитрющие карие глаза, а главное – брови, живые, постоянно двигающиеся брови.
Это, несомненно, был Карин, Юра Карин, с которым Савенков около года прожил в одной комнате в общежитии Минской школы КГБ. Он был из Гомеля или из Гродно. Последние двадцать пять лет они почти не встречались. Только однажды случайно столкнулись и несколько минут поговорили в коридоре дома номер два на Лубянке. Карин тогда очень спешил. Он приехал в Москву всего на один день утрясать детали какой-то важной операции. Это было его первое самостоятельное дело, его первый настоящий шпион, которого он готовился брать при изъятии тайника. Все потом провалилось, но Савенков этого не знал. Зато он отлично помнил вдохновенное лицо Карина в тот день, охотничий азарт в его глазах…
– Ну, Игорь, узнал меня? Вижу, что узнал. Меня все узнают. Усы отпустил – все равно узнают.
– Да, Юра, меня трудней узнать. Потолстел и полысел…
– Все нормально, Савенков. Я тоже не очень оброс за эти годы… Пойдем к столам, пока там не все еще выпили… Или ты на поминки поедешь?
– Нет, не собирался.
– И правильно, Игорь. Я все разведал. Они там очень узкий круг собирают. Как говорится – родные и близкие. А ты его хорошо знал?
– Да, встречались, – Савенков по привычке ответил
Вокруг столов собралось очень много молодежи. Похоже, это были рядовые сотрудники Маруевской фирмы. С каждой минутой приглушенный в соответствии с обстановкой шепот становился все более оживленным и заинтересованным. Всех их интересовала перспектива. Маруев был, конечно, неплохой начальник. Нормальный был мужик. Хозяин. А как начнет мести новая метла? И не развалится ли фирма? Не разгонят ли всех?
Топтать мокрую траву не очень хотелось. Карин без особой суеты умыкнул со столов самое необходимое и, сохраняя солидность, начал увлекать Савенкова к дальней боковой дорожке. Здесь было тоже влажно, но все же это была земная твердь, а не грязно-зеленое месиво.
– Я полагаю, Савенков, мы не будем подходить к новоиспеченной вдове. Лично я ее знать не знал. Слышал кое-что, но все не в ее пользу… Красиво я излагаю, дипломатично? Пусть она живет как хочет. Такого мужика до ручки довела.
– А его-то ты хорошо знал?
– Володю?
– Ну да, Маруева.
– Я, брат Савенков, не просто его знал. Я его чувствовал. Душевный контакт был. Он мне часто в жилетку плакался. Он ко мне-то на фирму пришел из-за нее. Расслабиться надо было, оттянуться, стресс снять.
По пустынным боковым дорожкам они удалялись от печального места, которое сотрудники бывшей Маруевской фирмы «легкомысленно» начали превращать в пикник.
Так получилось, что Карин во всем взял на себя инициативу. Он шел чуть впереди, определяя темп и направление. Он же как держатель бутылки определял места остановок для очередного тоста.
– Теперь давай, Савенков, за успехи в нашем бизнесе.
– Давай… Я только не понял, чем ты занимаешься? Как это у тебя богатенькие расслабляются, напряженку снимают? Ты что, Карин, массажный кабинет содержишь? Или этот… тайный дом свиданий?
– Шалишь! У меня все по закону. Формально – охранная фирма. Все нормально. Все крутится – сорок объектов покрываем. Так я еще курсы безопасности для самих клиентов сделал. И не лекции какие-нибудь. Все на практике. Стрелять учим. Инсценировки всякие. Я, брат, трех актеров нанял. Так двое уходить собрались, у них, видишь ли, производственная травма.
– Это как это?
– Жена одного банкира их допекла. Мы с ней проходили попытку изнасилования. Так она им – все как учили, но на полном серьезе. А это – крик во все горло, коленкой между ног, авторучкой в брюхо, расческой по глазам… Смех!
– Это нам с тобой, Карин, смех. А ребята-то как?
– Да, им не до смеха было. Этот, что коленкой получил – час разогнуться не мог. И от расчески шрам остался. Хорошо хоть в лоб попала, а если бы в глаз?
– А с авторучкой как?
– Сломалась, слава богу. А я так серьезно продолжаю ее обучать: «Видите, мадам. Надо с собой «Паркер» носить, а не дерьмо турецкое. «Паркер» по самый колпачок в живот бы вошел…» Смех!.. Слушай, Савенков, приходи завтра ко мне, там и поговорим. Я тебе еще про «Нож» расскажу.