Тихий омут
Шрифт:
– А как же Зорькин? Вернее наша фирма? Кольку можно взять с собой…
– Не надо его брать. Он сам хочет быть владельцем. А штат наберет …
– Думаешь, справится?
– Справится. Поможем, если понадобится. А можно с Полянским объединиться – он давно предлагает. Одно, по сути, дело делаем… Соберемся, решим…
– Замечательно! Начнем с чистого листа… Как прежде…
– Я вот только сомневаюсь, захочет ли Роман вернуться в Зималетто… Здесь все налажено, доходы большие…А там…Кстати, а акции у него есть?
– Откуда? Мы же тогда
Попутно, про акции… Мама мне свою долю наследства отдает, а вторую половину мы с Глебом пополам получим. А по идее, должны треть дочке Юлианы… Я хочу эту долю Роману отдать. Юлиана будет довольна, Роман станет акционером, а мама ничего не узнает.
– Хорошо придумал! Молодец. А Маргарита? Она совсем без акций останется?
– Почему? У нее же есть свои акции, она акционер. Я хочу, чтобы и ты была акционером!
Посчитаем, вернее, ты сама посчитай, сколько мне нужно для контрольного пакета, а остальные на тебя перепишем.
– Зачем, Андрей? Мне ничего не нужно.
– А мне нужно! Ты будешь иметь право голоса, поддержишь меня, в случае чего…
Воропаевы ведь остаются, у них три голоса. А у нас будет четыре: я, мама, ты, и Малиновский.
– Ну, если так… А как же Глеб?
– Глебу я хочу предложить работу в компании. Он хороший производственник – я узнавал.
– Он же в другом городе живет.
– Предложу ему кредит на квартиру, хороший оклад. Если согласится, я буду рад.
– А уж как Ольга Вячеславовна обрадуется! Она одна совсем. Раньше хоть работой жила, а теперь тоскливо ей.
– Подумаем! Возраст, конечно у нее… Консультантом оформим…Помощником… Хранителем образцов коллекций…
– Кладовщицей что ли?
– Да хоть как назови! Она заслужила просто приходить в коллектив и получать за это небольшую зарплату.
– Я смотрю, ты уже все продумал. Когда успел?
– Я… Я , Кать, об этом часто думал. Не говорил только, а в уме строил планы, как и что могло бы быть – руководил, в общем,… в мечтах…
– А мне не заикнулся даже.
– Ты бы расстроилась, стала бы себя винить.
– Я и так винила. Переживала за тебя. Нам-то с Колькой все равно, какие цифры считать, а ты вырос в Зималетто, там вся твоя жизнь и помыслы. Да и Роман так и не привык к железкам, как он оборудование называет.
– По моделям, наверное, скучает. Хотя с Юлианой у него серьезно… А у нее, интересно, как? Я не уверен…
– У нее тоже серьезно. Теперь, по крайней мере.
– Как это понимать?
– Раньше…она …как бы это выразиться… Она позволяла ему себя любить! А теперь не мыслит без него своей жизни – она мне сама призналась! Однажды вдруг испугалась, что он уйдет… С тех пор очень дорожит…
– Тогда я спокоен за Ромку. И рад за него.
Катя зевнула и заморгала глазами, прогоняя сон.
– Да у тебя глаза слипаются! Заговорил я тебя. Давай спать! Всех уже пристроили..
– Подожди… Не всех… Машу забыли.
– Ей тоже акции дать?
– Зачем
– Давно. Маленького еще.
– А теперь он почти взрослый, в техникуме учится. Похож очень… В твоем альбоме фотография есть – Павел Олегович на первом курсе, на уборке в колхозе – на него Егор похож. И возраст примерно тот.
– И что ты предлагаешь?
– Да ничего особенного. Павел ей квартиру обещал в свое время…
– Купить ей квартиру? Как это будет выглядеть?
– Ладно, давай спать. Ты, когда настроен против человека, глупости предлагаешь…
– Ну, извини! Я, правда, не понимаю, как ей помочь.
– Да не ей! Сыну ее! Работу ему дай на производстве.
– Это всегда, пожалуйста! Пусть работает.
– А Машку секретарем себе возьми – что она все на ресепшине, как девочка…
– Все?
– Нет… Еще Федору помоги с квартирой… Чтобы она его уважала…
– Ох, Катерина! Мне самому-то достанется что-нибудь от компании?
– Достанется! Работа…
– И это хорошо. Все, закончим совещание… Приподнимись, я подушку тебе поправлю.
Поправил подушку, да так на ней и остался – зачем ему своя подушка, когда на Катиной так хорошо и удобно! И не тесно совсем, тепло и уютно. Волосы ее в рот лезут – пусть, он же их перебрал уже не по одному разу. Дыхание ее щекочет – потерпит. Не только щекочет, но и ласкает… А если обнять ее чуть крепче, она губами прижмется к его коже… поцелует почти… или по-настоящему поцелует! Тогда он воспримет это как знак: «можно», и сам поцелует – все равно куда! Она вся для него желанная… родная… любимая… Тихий омут, который затянул его, и продолжает затягивать все глубже и глубже, открывая все новые сокровища. Казалось бы, он все о ней знает – каждую родинку на теле, каждую мысль в голове, каждое движение. А она дарит все новые и новые чувства, ощущения. Радость она дарит! Каждым своим словом, каждым вздохом.
А он ей все возвратит вдвойне! За каждую улыбку – счастливый смех! За ласковое слово – бурный восторг! За нежное прикосновение – наслаждение страсти!
Все ей! А значит, и ему – ибо давно уже они не существуют сами по себе, а только как единое целое.
========== Год спустя ==========
Год спустя.
Здание Зималетто появилось как всегда неожиданно - вынырнуло из-за поворота. Почти год они каждое утро подъезжают к нему, и каждый раз оно предстает взору неожиданно. В то далекое время, когда они , еще молодые и задорные подъезжали к нему – на машине, на маршрутке, на троллейбусе – кто как – такого явления не наблюдалось. Тогда вокруг него не было высотных домов. Да еще год назад оно было единственным , и видно его было издалека, а теперь рядом снесли старые дома и вовсю идет строительство высоток – строительные леса, ограждения закрывают обзор.