Тихий омут
Шрифт:
***
На улице по-прежнему шёл дождь, а в доме от натопленной печи было приятно тепло. Уютно потрескивали поленья, пахло свежей сдобой и сушёными грибами. Ведана продолжала лепить новые пироги, а Древослав сидел рядом на лавке и бренчал на стареньких сосновых гуслях, изредка отвлекаясь, чтобы запихнуть в рот очередной пирожок, и снова играл, продолжая жевать и покряхтывать от удовольствия.
Ведане нравилась игра деда, но раздражала манера жевать вот так, «на ходу». Ей всегда говорили, что жевать надо медленно, а
– Дед, ты поел бы как следует, как раз отвар заварился – твой любимый, на вишнёвых веточках. Отложи гусли, потом поиграешь…
– Эх, девочка! – весело подмигнул Древослав, продолжая щипать струны на удивление гибкими и шустрыми пальцами. – Жизнь такая короткая! Коли хочешь всё успеть, так по два дела сразу делать надобно, а то и поболе!
Девушка незаметно улыбнулась и продолжила заворачивать в пышное тесто то малину, то чернику.
– Давно не видела такой славной черницы! На диво крупная и сладкая. И где ты её только берёшь? В Чутком лесу такой нет…
– Есть, конечно. Где ж ещё чернице-то быть? В лесу и есть! Но только не на опушке, где все собирают, а поближе к Проклятому болоту. Люди-то боятся туда ходить, вот черница там и растёт рясно, силы набирается да сладостью наливается.
– А как же болотяник? Говорили, осенью двух человек заманил к себе на болото заливистым смехом, да и затянул за ноги на самое дно…
Древослав посерьёзнел.
– А не говорили, что те два человека клад зачарованный выкопать задумали? А клад-то под болотом лежит, так и порешили болото высушить, всю живость болотную и болотяника самого убить, а клад себе забрать. Какая же лесная нечисть такое терпеть будет? Тех, кто приходит к болоту с добрыми мыслями, болотяник не тронет, запомни! Так что тех двоих не особо жаль…
Ведана пожала плечами:
– Ну и не стало бы болотяника вместе с его болотом, чем плохо?
– Вот уж не думал услышать такое из уст собственной внучки. Удивляешь ты меня, Ведана… Сама подумай. Сказки-то рассказывали тебе про куликов да цапель, что на болоте гнездятся и птенчиков растят? Про медведей да оленей, что к болоту за ягодами приходят? Да и сами-то ягоды – и черница, и клюква, и брусника, и морошка, что на болоте растут, крупнее да слаще вырастают. А травы многие лекарские, где, ты думаешь, мы собираем? Тут, как ни крути, а пользы от болота поболе будет, чем вреда. Да и вреда не особо много, коли с добром к нему подходить…
Конечно, это всё Ведане рассказывали, и не один раз – в виде сказок и баек на ночь, да только было это, кажется, бесконечно давно…
Пока девушка думала над глупостью своего вопроса и её щёки начинали гореть от стыда за то, что она могла забыть истины, очевидные и для ребёнка, домой вернулась её бабка Зубаха, и всё внимание переключилось на неё.
Не успела пожилая знахарка снять безразмерную серую накидку, под которой легко могли бы спрятаться ещё как минимум двое немаленьких людей, как внучка набросилась на неё с вопросами.
– Ты где была так долго, ба? – зелёные глаза горели любопытством. – Что делала? Кого-то лечила или так просто? А в гости к Радовану зашла? У нас уже и пироги поспели, и отвар заварился
Зубаха медленно, непривычно шаркающей походкой подошла к столу и тяжело опустилась на лавку. Невысокая полная женщина казалась смертельно уставшей – у неё не было сил даже поправить растрёпанные седые волосы, – но чистые, по-детски голубые глаза удивительно молодили тронутое морщинами лицо.
– Устала, Зубаха? Давай-ка я тебе лучше мяты и божьей травы заварю! – Древослав отложил гусли, собрал травы в глиняный кувшин и залил кипятком. Мятно-чабрецовый запах заполнил комнату, смешавшись с запахом свежих пирогов.
– Так где ты была? – с нетерпением переспросила Ведана, когда знахарка выпила первый глоток целительного снадобья.
– У Остроглазок, черти их дери! Детей наплодили, а ума им не дали! – знахарка никогда не стеснялась в выражениях. – Жадана-то вроде взрослая девка, а головы на плечах нет! Пошла с подругами гадать у бани, да и сунула руку в окошко! Думала, банник ей золотых колец с дорогими каменьями на пальцы понадевает да богатого жениха посулит, а тот тоже, не будь дураком, да и железом-то пальцы ей намертво и скрепил!
– И что, ничего нельзя сделать?
Зубаха медленно выпила ещё пару глотков напитка, прикрыв глаза от удовольствия.
– Совсем ничего, да?
Знахарка поморщилась от досады, что ей помешали спокойно насладиться ароматным травяным отваром. Внучка всегда была не в меру любопытна – с самого рождения, и вот с этим сделать что-либо точно нельзя. Неуёмное любопытство – один из главных пороков любой ведьмы. Зубаха снова открыла глаза:
– Сделать всегда можно что-то, окромя случаев, когда человек помер уже – тут уж даже если можно что сделать, лучше не делать… Да только Остроглазки жадные больно. Знают – коли сами виноваты, платить за помощь придётся, так и попробовали сначала лечить своими-то силами…
– И что? – Ведана поставила в печь новую партию пирогов с ягодами.
– Что-что, ещё хуже сделали, конечно, – проворчала бабка и тут же вздохнула. – Как обычно. Чай, не простуду лечили, могли и догадаться, что не справятся… Железо-то я сняла и запястье девке перевязала красной шерстью…
– А травы?
– И травы, знамо дело. Полынь да крапива. И соком свежим смазала, и припарку сделала, и отвар приготовила. Да только не поможет это! Плохо там дело, очень плохо. Придётся девке ещё наузу носить с кровью дракона… Денька три, чтобы вдруг хуже не сделалось. Вот завтра же приготовлю и отнесу. Коли поможет, так потом сама мёдом да капустой долечится, да трав ещё ей передам. А не поможет, надо будет ещё что-то придумывать, только сложно это будет…
– А ты думаешь, поможет?
– А то как же! Кровь дракона сильна, всякую заразу убивает… А ты что выспрашиваешь всё? Чай, надумала сама знахарством заняться?
Ведана покраснела. До сих пор она не задумывалась о такой возможности. Но и грозы она раньше не вызывала, а вот сегодня ей это удалось…
– Тут и раздумывать нечего, – отрезала бабка. – Без тебя умельцев хватает!
Ведана вздохнула и в который раз стерпела то, что самые близкие люди не дают ей возможности заниматься тем, что могло бы стать делом всей её жизни.