Тихий пруд
Шрифт:
— Ох, Элли!
Неожиданно энергично Элли отбросила натянутую до подбородка простыню.
— Мы любим друг друга!
— Он не имел права говорить тебе об этом. Он женат, — сказала Мэри Лентон.
— Он не любит ее! Он не может ее любить! Никто не может!
— Он на ней женился.
— Он не хотел — его заставили ее родители!
— Потому, что он завел с ней шуры-муры, а потом решил сбежать. На ее месте вполне могла оказаться ты. Представь, что он не был бы женат и Джон заставил бы его жениться на тебе. Каково бы тебе было, если
Элли давилась слезами.
— Ты жестокая!
— Я вынуждена быть жестокой потому, что должна знать.
Элли, как далеко это зашло? Ты ведь не… ты ведь… упала в обморок не потому…
Лицо девушки залилось бледным румянцем.
— Я бы не стала — я этого не делала! Ничего такого не было! Мы просто любили друг друга и поэтому должны были где-то встречаться — люди в деревне много болтают, а Эдна так ревнива.
На мгновение Мэри почувствовала облегчение. Дело, конечно, скверное, но могло быть намного хуже.
— Скажи, Элли, а как бы ты себя чувствовала, если бы знала, что твой муж встречается по ночам с глупыми девчонками?
Элли приподнялась в постели.
— Это не так — это совсем не так! Ты просто не понимаешь! Все завязано на Адриану! У Джеффри нет своих денег, и Адриана оставит его без гроша, если он бросит Эдну! Он просто ждет — мы оба ждем — пока… пока… он получит деньги, которые она ему обещала.
— Ты имеешь в виду ее завещание?
Элли кивнула.
— И тогда он сможет заставить Эдну дать ему развод и мы поженимся.
В комнате повисло молчание. Элли теребила край простыни — каждое произнесенное слово отзывались горечью на языке. Мысль о свадьбе с Джеффри Фордом не принесла ей радости. Было время, когда подобные мысли согревали ее и заставляли сердце девушки биться сильнее, но теперь тепла не было. Когда она сказала «Мы любим друг друга!» — в этом утверждении не хватало прежней силы.
Оно не смогло отогнать ледяную тоску, сковавшую ее сердце. Дерзкий взгляд, которым она ответила на слова Мэри, внезапно погас и девушка отвела глаза.
— Адриана может прожить еще лет двадцать. Ты все это время собираешься ждать и желать ей смерти? Это не слишком хорошо, не так ли? И ты думаешь, что все эти двадцать лет Джеффри будет думать только о тебе? Неужели ты не знаешь, что он изменяет тебе уже сейчас? Неужели ты не замечаешь того, что видно всем? Он — всего лишь донжуан, готовый крутить любовь с любой женщиной, которая на это согласится. В деревне говорят, что у него роман с Эсме Трент!
Слезы струились по бледному лицу Элли.
— Она безнравственна…
— Она просто делает то же, что хотела сделать ты — отбирает мужа у другой женщины. Лучше возьми мой носовой платок… Элли, я говорю это не для того, чтобы тебя обидеть, а чтобы ты поняла. Куда ты ходила прошлой ночью?
Элли сказала потрясенно:
— Он был… с ней… я пошла посмотреть…
— Ох, Элли, милая!
— Они были там… вместе. Я была… снаружи… так холодно.
Мэри
— Тогда почему… твоя юбка и джемпер оказались мокрыми?
Взгляд ее стал испуганным и Элли вскрикнула:
— Я не виновата!
— Они промокли насквозь.
— Нет… нет… — вскрикнула Элли и, сползая на подушку, потеряла сознание.
Глава 35
Ниниан последовал за Дженет в детскую и закрыл за собой дверь.
— Дженет, я хочу, чтобы ты уехала.
— Адриана хочет, чтобы я осталась в Форд-хаусе до конца дознания.
— Зачем?
— Я не знаю. Я сказала, что останусь.
— Я не желаю, чтобы ты продолжала жить в этом доме.
Ты можешь вернуться сюда, чтобы встретиться с полицией, но нет никакой необходимости оставаться в доме. Я отвезу тебя в Ледбери, и ты будешь в городе еще до наступления сумерек.
Дженет покачала головой.
— Я же сказала, что остаюсь.
— А я сказал, что не хочу, чтобы ты оставалась. Судя по всему, у нас в доме есть маньяк-убийца, и я хочу, чтобы ты уехала прежде, чем случится еще что-нибудь.
— Какая чушь! — раздраженно ответила Дженет.
— Неужели? Просто гордость не позволяет тебе прислушаться к доводам разума — но имей в виду, со мной это не пройдет! Ты собираешься сказать мне, что не поняла, откуда ветер дует, когда полицейский стал задавать вопросы о клюшках для гольфа? А если ты и вправду не поняла, то почему прятала голову у меня на плече и дрожала как осиновый лист?
— Я не дрожала!
— Дрожала, детка, еще как дрожала. Большего сходства с осиновым листом я не видел, несмотря на весь мой богатый и весьма разнообразный опыт. Если бы я не обнял тебя, ты бы упала в обморок.
— Я не падаю в обморок!
— Ты не можешь знать, на что ты способна, до тех пор, пока не попробуешь! — Ниниан обнял Дженет и сказал, смягчаясь:
— Дорогая, пожалуйста, уезжай. Я так тебя люблю.
Она тихо рассмеялась.
— На самом деле это не так.
— На самом деле это так, и только так — абсолютно и бесповоротно, — о моя Дженет!
— Ниниан, я не могу.
— Почему?
— Я сказала, что останусь.
Дженет сознавала, что если уступит ему сейчас, то будет уступать до конца жизни и, прежде чем она успеет сообразить, что происходит, они уже будут женаты и будут жить в квартире с занавесками в цветочек. Осознание этого простого факта заставило ее голову закружиться, как после двух бокалов шампанского, — но все не так уж плохо, поскольку осознав, еще можно кое-как сопротивляться. Ведь брак относится к тому сорту вещей, к которым следует подходить рассудительно и мудро, с учетом возможного появления очередной Энн Форрестер. Не может быть и речи о том, чтобы затевать подобное предприятие, когда голова у тебя идет кругом, сердце колотится как бешеное, и больше всего хочется поплакать на плече у Ниниана.