Тихий шёпот звезд
Шрифт:
– Извинтите меня, полковник, дела.
Сергей обернулся и, бросив взгляд на Кутесова, понимающе кивнул.
– Я понимаю, что ж надолго я вас не задержу, пойдемте тут недалеко.
Они неторопливо направились через парк по узкой тропинке, ведущей к стоящему за ним приземистому кирпичному зданию ангара, красующегося новенькой металлической крышей, которую еще не успели покрасить. Постройку ангара закончили всего лишь неделю назад, для чего пришлось снести забор, отгораживающий бывшую пошивочную мастерскую от специально возведённых неподалеку новеньких двухэтажных бараков для инженерного состава и их семей. До этого
Сергей невольно улыбнулся своим воспоминаниям и покосился на хмурого Кутесова.
– Что-то случилось, господин генерал?
– Ничего серьезного, обычные дворцовые свары, - вздохнул тот и, неожиданно улыбнувшись, добавил: - А ваши самолеты, господин Эйтан, многим поперек горла стали.
– И кому это?
– поинтересовался Сергей, примерно догадываясь какой последует ответ.
– Некоторым довольно влиятельным при дворе людям, в основном промышленникам и кое-каким господам, имеющим свою долю с производства аэростатов и их составляющих.
– Боятся?
– Еще как, - кивнул Кутесов.
– А тут еще Росовский вступил с предложением свернуть производство легких аэростатов, в связи с тем, что армия больше в подобных аппаратах не нуждается. Я конечно Никола прекрасно понимаю сокращение расходов ведомства и все такое, но все же он поторопился, не ко времени все как-то…друзей это нам явно не прибавит. Зато императора уже засыпали прошениями, призывающими чуть ли не запретить производства крыланов или хотя бы ограничить оное. Причем причины называют самые разные от экономических, связанных с сокращением производства, до религиозных; дескать, эти машины выдумка самого РиктыТемного, - ну да этого следовало ожидать.- Генерал махнул рукой и, расстегнув шинель, достал из кармана кителя небольшую металлическую коробочку с аромами.
– Не понимаю, ведь производство можно перепрофилировать. Наша фабрика едва справляется и дополнительные мощности…
– Тут дело цены и желания, - прервал Сергея Кутесов.
– Да и перенастроить производство это не булочку с маком за утренним тайклом скушать, тут я их понимаю. Хотя все же союзники у нас есть, - сказал он, открывая крышку и извлекая одну из аром зубами, после чего протянул коробку Сергею, но тот отрицательно покачал головой.
– Нет, спасибо. Насколько я понимаю на нашей стороне Спайковский…
– И не только он, - Кутесов затянулся и, выпустив в сторону струйку дыма, добавил: - хотя и этого не мало. Господин Спайковский сам по себе очень влиятельная фигура и к нему многие прислушиваются. Однако помимо него есть люди, прекрасно понимающие всю перспективность вашего изобретения. Впрочем, все эти дрязги вас не должны тревожить, спокойно занимайтесь своей работы, а эту грязь оставьте мне.
– И все-таки хотелось бы быть в курсе дел, знать кто "за", а кто "против"…
Кутесов резко остановился и пару минут внимательно
– Хорошо, подготовлю вам небольшой материальчик на эту тему и в следующий раз передам. Может вы и правы, - врагов и друзей надо знать в лицо.
Дальше шли молча. Сергей думал об услышанном от Кутесова, сопоставляя это со своими собственными размышлениями. В этом мире огромное количество трудовых и промышленных ресурсов было задействовано в производстве дирижаблей. Сотни тысяч людей трудились на заводах и фабриках занимающихся изготовлением нужных для постройки этих воздушных гигантов материалов и различных устройств. Огромное количество инженеров, обслуживающего персонала, аэронавтов, а он…он практически одним махом перечеркивал все это, направляя историю чужого мира по другому руслу; ломая судьбы, чаянья и планы множества незнакомых ему людей. Имел ли он право так поступать? Правилен ли был его выбор? На мгновение перед глазами встал пылающий город и висящие над ним черные туши ястанских дирижаблей. Сергей сжал кулаки и тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие сомнения, - его выбор был верен. В конце концов, люди найдут новую работу, предприятия перестроятся, да и сами аэростаты потихоньку найдут свою нишу в новом мире. Увы, но рождение чего-то нового всегда происходит в муках, и тут ничего не поделаешь.
Штаб-канцлер Карнот в раздражении откинул папку с докладом и, откинувшись в кресле, задумчиво пробарабанил пальцами по столу.
А у мальчишки начинало получаться. Он довольно ловко погасил назревающие среди среднего класса волнения, снизив налоги и переложив основную их часть на плечи членов высшего общества, богатых промышленников и коммерсантов. Это, конечно же, многим не понравилось, однако "сопляк" вывернулся и тут: патриотизм, новые военные заказы, пара блестяшек кой-кому на грудь, дворянские звания…
Карнот криво усмехнулся. А ведь все шло так хорошо: казна почти пуста, кой-где назревает смута, армия в большинстве своем деморализована, везде разброд и шатание. Некоторые главы губерний почувствовали себя чуть ли не царьками. Казалось еще немного и страна вспыхнет, погружаясь в пучину междоусобицы. Вот тогда-то и потребовалась бы твердая рука… Канцлер сжал руку в кулак, так что ногти впились в ладонь.
А мальчишка умен, очень умен, и куда прозорливее своего отца, - однако надежда еще есть. Положение в стране довольно нестабильно и Руссария сейчас напоминает пьяного мужика, которого бросает из стороны в сторону, так что если знать где и куда подтолкнуть… Только вот стоит ли?
Карнот нахмурился, чувствуя, как внутри вновь закипает непримиримая борьба между прожжённым патриотом и расчетливым жаждущим власти человеком. Он встал с кресла и, пройдясь по своему кабинету, остановился перед висевшей на стене огромной картой мира. Несколько минут он переводил взгляд с синего пятна Руссарии на лежавшие вокруг нее разноцветные лоскуты других стран, затем резко отвернулся, а в его глазах сверкнул металлический блеск принятого решения.
– Извините, мой император, но этой стране нужна жесткая рука, иначе нас просто сожрут.
Полутемное помещение ангара, посереди которого, распластав крылья над бетонным полом, замерла тупоносая машина, заставившая Кутесова удивленно посмотреть на Сергея. Выше и больше всех предыдущих крыланов эта машина имела всего лишь два крыла, обладала стремительными обводами и опиралась на три стойки шасси, одно из которых торчало из-под днища чуть впереди кабины пилота, а над которой зачем-то были установлены металлические дуги. Двигателя у самолета не было, а вместо него внутри корпуса лежало несколько мешков, по всей видимости с песком, не дававшие ее носу задираться.