Тихий уголок
Шрифт:
Ей не хотелось ложиться рядом с сыном и будить его. Она села в кресло, положила вытянутые ноги на скамеечку, завернулась в одеяло и стала смотреть на Трэвиса в свете ночника.
Теперь она жила только ради мести и этого драгоценного ребенка. Да, она получит наслаждение от мести, но если придется умереть, то единственной правильной смертью станет смерть за него.
Некоторое время она не могла уснуть из-за наплыва воспоминаний…
Январский день. Она сидит за компьютером и собирает истории
Трэвис сидит в своей комнате и строит что-то из деталей лего. Он потерял интерес к играм после смерти Ника, и его нынешняя упорная привязанность к лего – это либо первый шаг назад, к нормальному детству, либо попытка выразить без слов свой страх и свое ощущение беззащитности в мире, который забрал у него отца.
Трэвис появляется в дверях ее кабинета, с горящими глазами, серьезным видом, и спрашивает:
– Мама, что это значит?
Она отрывается от компьютера:
– Ты о чем?
– «Над сад». Что это значит?
– Может, какой-то сад?
Он хихикает и несется к себе, топая по коридору.
Джейн недоумевает, но при этом очарована и полна надежды, потому что вот уже несколько недель не слышала его смеха.
Минуту спустя он возвращается:
– Нет, неверно. Надсат – это одно слово. Можно мне молока-плюс?
– Молока плюс что, малыш?
– Не знаю. Подожди. Выясню.
Хихикая, как и прежде, он снова бежит в свою комнату.
Надсат, молоко-плюс… Голова Джейн занята подробностями невероятных самоубийств, она озадачена тревожными и загадочными записками, оставленными кое-кем из покончивших с собой, но понемногу в памяти всплывают воспоминания о временах, которые теперь кажутся древними, как эпоха Цезаря, – о годах учебы в колледже.
Она встает с офисного кресла, и тут мальчик прибегает снова, воодушевленный до предела.
– Мистер Друг говорит, ты знаешь, что такое молоко-плюс.
Да, теперь она вспомнила. Ей девятнадцать, в этом году она заканчивает колледж по ускоренной программе и находится под впечатлением от романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Роман, рассказывающий о будущем обществе, которое быстро скатывается к хаосу и жестокости, повлиял на выбор профессии – она пошла в правоохранительные структуры.
В этой книге надсат – диалект, на котором говорят молодые английские головорезы, созданный из румынских,
Вставая на ноги в своем кабинете, Джейн чувствует тревогу.
В дверях стоит Трэвис, пребывающий в состоянии невинного удовлетворения; он не понимает, что следующие его слова сеют в ней хватающий за сердце трепетный страх.
– Мистер Друг говорит, что мы с ним выпьем немного молока-плюс, а потом поиграем в очень веселую игру – похищение.
– Малыш, когда ты говорил с этим мистером Другом?
– Он в моей комнате, он такой забавный.
Не закончив говорить, мальчик отворачивается от нее.
– Трэвис, нет! Иди ко мне!
Он не слушает, бежит в коридор и исчезает. Топот его ног стихает вдали.
Среднее время выезда полицейских на вызов по телефону 911 в ее районе составляет три минуты. В данном случае разницы между тремя минутами и вечностью нет.
Она открывает ящик стола и достает пистолет, который положила туда, садясь за работу.
Надсат, молоко-плюс, друг…
Это не обычное вторжение в дом. Кто-то интересовался ее биографией. Пристально. Вплоть до колледжа.
В этот момент она понимает, что ожидала ответной реакции, проявляя настойчивый интерес к эпидемии самоубийств в масштабе всей страны. Да, реакции, но не такой откровенной и злобной.
Забыв про все правила поведения в таких случаях, впав в панику, как обычный человек, не заканчивавший Академию ФБР, она впоследствии не могла вспомнить, как оказалась в спальне сына. Ясно только, что она оказалась там и увидела Трэвиса. Тот стоял в недоумении и повторял: «Куда же он делся?»
Дверь в стенной шкаф закрыта. Она отходит в сторону и распахивает ее левой рукой, в правой руке – пистолет, чтобы выстрелить и убить его, если он нападет. Но в шкафу его нет.
– Встань у меня за спиной, рядом со мной, тихо, рядом со мной, – шепчет она.
– Ты его не убьешь, нет?
– Тихо, рядом со мной! – повторяет она, и в ее голосе звучат стальные нотки, которых Трэвис никогда не слышал, разговаривая с матерью.
Меньше всего она хочет бежать из дома с ребенком на руках. Это грозит тысячей неожиданных опасностей. Но оставить его здесь она не может, не осмелится – вдруг его не будет здесь, когда она вернется, не будет нигде, и она никогда его не найдет.