Тихий вкрадчивый голос
Шрифт:
Робертсон приложил ладони к вискам, потер их. Головная боль не утихла. Вокруг него все еще никто не двигался.
Маленький человечек – Морверад, что ли? – каким-то образом перебросил Робертсона во времени на несколько недель назад, в то утро, когда он купил вариостат. Робертсон думал: «Весь смысл
Очень жаль, что приходится терять такую удобную шкатулочку, думал Робертсон. Но ничего не попишешь, стоически утешал он себя. Выбора нет. Если он не послушается и снова купит вариостат, Морверад рано или поздно настигнет его и отшвырнет обратно в Лондон, в восемнадцатое августа; так он и будет крутиться, как белка в колесе, пока добровольно не откажется от вариостата.
Итак, приходится быть покладистым. Но что потом?
Потом, без сомнения, он заново проживет эти недели, но на этот раз без шкатулки. Робертсон пожал плечами. Обойдется. Он помнит все советы вариостата, все до единого: поменять билет на самолет, продать золотые акции, купить ртутные и так далее. Всего и дела-то – с самого начала повторить ту же самую цепь решений. Да ему вообще не нужен вариостат. Он сам умеет принимать решения, и чаще всего – удачные.
Робертсон окончательно убедил себя. Так и быть, он отречется от вариостата.
В тот миг, как он принял это решение, неподвижность кругом дрогнула. Открылся дехрониксный интервал, целиком пропустив его в восемнадцатое августа. Флажки затрепетали на ветру, кокни стали яростно торговаться за полупенсовые сокровища, торговцы принялись скрипучими голосами зазывать
Робертсон зашагал по узкой улочке. Где же торговец с бородкой? Ага, вон там.
Робертсон перешел на другую сторону улочки. Сухопарый торговец улыбался покупателям, обнажая скверные зубы, а на прилавке в куче всевозможного хлама маняще возлежала металлическая шкатулка. Робертсон остановился у ларька. Вариостат снова шепнул: «С твоей стороны будет совсем не глупо, если ты купишь эту шкатулку».
Робертсон взял вариостат в руки.
– Сколько стоит?
– Три шиллинга шесть пенсов.
Робертсон положил вариостат на место.
– К сожалению, мне это не подходит.
– Два и шесть пенсов, – молящим тоном предложил торговец.
– Да я ее и за фартинг не возьму, – сказал Робертсон. – Это мое последнее слово. «Слышите меня, Морверад? Я отказался от вариостата». – Он быстро отошел.
В тот же миг противотемпор пришел к концу. Временной континуум, до неузнаваемости искаженный тем, что вариостат находился у Робертсона, мгновенно принял подобающий вид. Ни с того ни сего Брюс Робертсон остановился метрах в шести от злополучного ларька, потер лоб, оглянулся. Шкатулки уже не было. Он пожал плечами. Никчемный кусок металла, не более того. Робертсон не представлял себе, с чего это вдруг ему взбрело в голову прицениться. Он пробрался сквозь толпу, подозвал такси и вернулся в отель.
В отеле он небрежно перелистал газеты, съел легкий ленч и прилег вздремнуть. Когда он проснулся, у него чуть побаливала голова. Он расплатился за номер, взял такси до лондонского аэропорта и сел в самолет, отправляющийся девятичасовым рейсом.