Тихое оружие
Шрифт:
Нина знала, что в том двухэтажном каменном особняке, где они усердно тренировались, в 1917 году находился штаб Красной гвардии, и это незримо связывало их с революцией, укрепляло надежду, что им тоже доверят когда-нибудь защищать Родину.
Минул год. Как-то восемнадцатилетняя Нина пришла домой необычно возбужденная и мать встревожилась: «Уж не влюбилась ли ты, дочка, в кого-нибудь?» А та ответила с улыбкой: «Влюбилась, мама! В рацию влюбилась так, что с ней и обручилась… В армию ухожу! — И с гордостью
«Да, Нина, ты у нас ловкая, — грустно сказала мать. — Но лучше бы тут оставалась. Ведь вон она какая страшная, эта война…»
Уезжая из родного дома, Нина призналась родителям, что в армию пошла добровольно. Мать перекрестила ее: «Я так и знала, дочка. Береги себя. А если уж что…» Голос ее дрогнул, и она заплакала. А отец часто-часто заморгал, будто что-то в глаза попало.
В воинской части день начинался с 6 часов утра, а заканчивался лишь в 23 часа. Но все было бы сносно, если б не ночные бомбежки: приходилось все время бегать в бомбоубежище, а днем клевать носом у аппаратов.
Через полгода приехал капитан и из всего выпуска отобрал семь девушек — радисток первого класса с наилучшими аттестациями. При этом каждую предупредил: «Если не хотите, можете отказаться».
Нина рассчитывала на то, что она будет радисткой на фронте, в боевой части, а тут, оказывается, ее ожидает иная работа — более трудная и опасная. «Чтобы победить врага, надо знать его силы и замыслы», — сказал девушкам капитан.
Нина кое-что читала о разведчиках, и ей казалось, что это люди особого склада: волевые, сильные, умные, находчивые. Сможет ли она быть такой? Заманчиво, почетно, но… страшно!
Нина гордилась и радовалась, что вместе с ней в число избранных попали ее землячки: Зина и Надя. Со своими везде как-то легче…
Девушек увезли в Подмосковье. На второй день после приезда они сняли с себя все солдатское и оделись по-девичьи: в юбочки, кофточки, туфли на каблуках. Пальто им подобрали с мягкими воротниками «под котик», такие же шапочки. И красиво и приятно.
Одним из командиров у них был майор «Седов». Другим — тот самый капитан, который их отбирал: «Орленок». Он прозвал Нину «востроглазкой» за ее пронзительные глаза. А хорошо это или плохо, она не знала.
Помещались девушки на втором этаже большого деревянного дома, стоявшего за высоким зеленым забором. Им, кроме освоения радиодела, надо было научиться вести огонь из автоматов и пистолетов.
«Конечно, стрелять по мишеням совсем не страшно, — думала Нина. — Не то что по живому фашисту, который тоже будет целиться…» «Седов» будто проник в мысли Нины и сказал: «Самое главное, девушки, не робеть, не отчаиваться в любой обстановке и упреждать врага в действиях. Реакция у разведчика
Девушки напряженно смотрели на майора, и он понял, что им страшновато.
— Не волнуйтесь, — успокоил он, — оружие разведчик должен применять только в крайнем случае.
По вечерам капитан «Орленок» пел вместе с ученицами любимые песни, рассказывал смешные анекдоты и даже показывал фокусы.
Командиры постоянно напоминали о дисциплине чувств, о самообладании и выдержке, о том, что нервная система у разведчика должна быть прочной. Они не раз предупреждали девушек: «Если кто робеет, может отказаться от работы в тылу врага».
«Ну, кто же откажется от выполнения такого боевого задания, хотя оно и очень трудное, опасное?..» — думала Нина.
Прошло несколько часов спокойного полета. Зина притулилась головой к плечу капитана «Орленка», Надя — к Нине, и обе задремали. «И как они могут спать?..» — мысленно удивлялась Нина. Ее мутило, кружилась голова. Капитан сидел с закрытыми глазами и был бледен. Неужели и его закачало? Ведь не первый раз летит.
Не открывая глаз, «Орленок» тихо сказал:
— Пососи лимон.
Ну и ну… С закрытыми глазами, а все видит!
Нина вынула из кармана лимон, пососала. Нет, не помогает… «Скоро ли мы прилетим на место? Уж не сбились ли с маршрута?» — подумала с тревогой.
Самолет стал снижаться, потом накренился на левое крыло и полетел по кругу. Из пилотской кабины вышел штурман с планшетом, в котором под целлулоидом зеленела топографическая карта.
— Находимся у цели, — сказал он, — но сигнальных костров не видно.
Капитан взглянул в окошко:
— А вы точно определили координаты? Не уклонились от курса?
— Точно.
— Тогда все по плану.
Самолет развернулся и полетел в район нужного озера.
«Дочь» идет к «Отцу»
Время для Нины на партизанском острове тянулось мучительно долго. Днем она работала в радиорубке и на кухне, а вечерами, на досуге, все собирались в землянке и пели русские и белорусские песни. Один парнишка, тихий, с девичьим бело-розовым лицом, выводил мелодии на расческе, обернутой тонкой папиросной бумагой, а другой подыгрывал ему на трофейной губной гармошке.
Прошло две недели. Наступил теплый апрель. Земля обнажилась от снега и была влажная, липкая, но еще холодная. Сильно запахло хвоей и прелыми листьями. Кое-где уже пробивалась осока и иголочки изумрудно-зеленого пырея. На березках набухли почки, а на ольхе и орешнике уже проклевывались листочки. Появились бело-розовые подснежники. Нина набрала букетик нежных цветов и поставила его в своем шалаше.
Начальник охраны партизанской базы, прикрыв от солнца глаза широкой ладонью, задумчиво сказал: