Тихое вторжение
Шрифт:
Не, ребята, так жить нельзя. И я, и Михайлов понимаем на всю катушку: этот самый Шишак – упырь кряжистый, он свою выгоду знает. Наука для него – сборище хлюпиков, которых приятно нагнуть и с которыми нет резона разводить базлы. Ничего он просто так не отдаст. И выкупить у него что-нибудь – та еще задачка. Попробуй выкупить принцессу у дракона… Стало быть, такая мне буетень выпадает: отвести в Зону, где я ни разу не был, банду государственных громил со стволами, найти Шишака, изъять у него – за деньги или уж как получится – книги, а потом вывести всех, кто останется
– Извините, Тим, мне надо кое с кем потолковать.
Михайлов набрал чей-то номер, сначала говорил спокойно, потом принялся нажимать голосом – он этого не любит, но знает как, – потом называл людей, с которыми не стоит связываться. Дмитрий Дмитриевич умеет своего добиваться. В конце концов его соединили с кем-то важным. Он принялся расхаживать по больничному коридору. До меня долетали ошметки фраз: особая ценность… в связи с началом проекта… гарантирую одобрение… немедленно готовить группу… особо опасный преступник-рецидивист… открывается абсолютно реальная возможность… значительный фонд ценных аномальных объектов… да-да, так называемых артефактов…
Хорошо, что у меня босс выработал в себе очень поганое, но и очень полезное умение – разговаривать с людьми власти на их языке. Я вот никогда не умел. Мне всегда хотелось как-то попросту, по-мужицки, по-русски… и если выпадало мне большое везение, то в последний момент я все-таки сдерживал себя и никому не бил рожу.
Потому и денег у меня, парни, отродясь больших не водилось. А если они, паче чаяния, появлялись, то сейчас же расходились на какую-нибудь хрень, потом и не вспомнишь, на какую именно.
Минут двадцать он так ходил – туда-сюда. То журчал по телефону, то рокотал, то к одному ключик подбирал, то к другому. А потом вздохнул тяжко, вырубил айфокус и сказал мне:
– Счастлив наш Бог, Тим. Есть одна контора, очень заинтересованная в данной тематике… Поэтому сейчас фи-ли-грань-нень-ко каждую мелочь, каждую глупость об этих книгах. Слушаю вас внимательно.
И мы говорили. Говорили очень долго – пока я мог выжимать из себя новые нюансы дела. А на телефон мне сыпались смс-ки:
«Доброе утро, король сталкеров. Я так скучаю по тебе!»
«Ну кто тебе разрешил не быть сейчас со мной? Знаешь, какое за это полагается наказание?»
«Я очень тебя ждала. Очень-очень. Очень-очень-очень. Я чуть не рехнулась тут без тебя».
«Хочу прилететь к тебе. А ты хочешь прилететь ко мне?»
«Всё размышляю, залюбить тебя до смерти или поберечь пока? И, кстати, как ты относишься к этому виду расставания с жизнью? Если что, ты ведь не против, да?»
«Тимка, извини, пожалуйста, что я про расставание с жизнью. Это я не серьезно, ты же понимаешь?»
«А может, и серьезно».
Иногда
– Дмитрий Дмитриевич, извините, мне надо ответить.
И набирал:
«А я еще больше по тебе скучаю, Стрекоза».
«Вот когда будешь рядом, в смысле совсем рядом, тогда и определим, какое именно полагается мне наказание».
«Стрекоза, я тебе потом расскажу: ты меня с того света вытащила один раз, хотя сама не знаешь, как. Не было бы тебя у меня, так я бы не выбрался».
«Я вообще удивляюсь, почему тебя до сих пор тут нет. Шасси повредила при попытке взлета?»
«Еще кто кого залюбит».
«Напрасно. Стоило бы попробовать разочек».
«Я вообще-то тоже серьезно. Я серьезен, как никогда».
«Эй, ты где? Уже спишь? А я нет. Думаю о тебе».
Поздно вечером она позвонила. Я услышал в телефоне ловкое подражание тому звуку, какой довольные коты издают, когда чешешь им за ухом. Потом Катька сказала: «Знаешь, Тим, такая штука… Я не могу без тебя жить. Я без тебя не жила, а… так, неизвестно что. Только ты не задавайся», – и отключилась.
Этой ночью мне спалось хуже.
Сокольники… Небось, превратились в заповедник мутантов…
Всё на свете пропало. Дома у меня больше нет. Средств к существованию – тоже. И город мой любимый, родной мой город сожрала проклятая Зона.
Да что за жизнь у меня такая?
А впрочем, Катька со мной. И, значит… ничего, как-нибудь выкарабкаемся.
Наутро не пришло ко мне «Доброе утро».
Я отправил Катьке свое «Доброе утро», сдобрив меленькими смешинками.
Она не ответила.
Еще одна смс-ка – и опять нет ответа. А смс-ка была такая… откровенная, что нехрен вам, ребята, в нее заглядывать. Жду. Печалюсь.
Я удивлен…
Делаю свои комплексы, завтракаю. Каждые пять минут смотрю на экран телефона… ничего нет. Сказать, что это странно, – ничего не сказать.
Хорошо же, я набираю ее номер. Прямоугольный пластиковый уродец сообщает мне: «…отключен или…» Не дослушиваю. На всякий случай набираю еще раз… а потом еще раз и еще – с тем же эффектом. Одно из двух: какое-то недоразумение с Катькиным телефоном или… стряслось нечто серьезное. И лучше бы первое – второго я нахлебался последнее время аж по самое не могу.
В полдень за мной приезжает машина. Молодой парень из михайловского Центра приносит мне пакет с вещами и записку от Кати: «Король сталкеров, я знаю, ты очень сердит, что я не заехала за тобой. Прости меня, пожалуйста. У меня тут непредвиденные обстоятельства. Не сердись и не беспокойся, я задержусь ненадолго. Сейчас мне надо торопиться, от меня зависят люди. Но потом я тебе всё расскажу и ты меня простишь. Я обнимаю тебя так крепко, что поберег бы ты ребра! Твоя Стрекоза».
И я успокоился. Нет, ребята, я свою жену знаю. Если у нее непредвиденные обстоятельства, значит, это на самом деле непредвиденные обстоятельства, а не ерунда какая-нибудь. Такой уж она у меня человек, зря болтать не станет.