Тили-тили тесто

Андреева Нара

– Дочка, ну, сорвался мужик, с кем не бывает. Его же диссертацию раскритиковали, назвали бессмысленной и безыдейной. Годы работы псу под хвост!

– Нечего было брать тему о Романовых. Историк ведь. Должен был понимать, что никому не нужны сказки о царской семье.

– Викуся, он твой отец и мой муж. Не будь такой злой, – возмутилась мама. – Коля, когда понял, что натворил, сам ушел, чтобы замять скандал, и разводиться не стал, чтобы у меня проблем на работе не было. Думаешь, просто было не разведенному комнату в общаге получить?

– Вот за это спасибочки передай, – невесело усмехнулась Вика. – Разведись вы – плакала бы моя золотая медаль. Поставили бы

четверку по географии, как Нинке Мелеховой в прошлом году. И всё...

– Вика-Вика... – покачала головой мама. – До выпускного еще месяц, подумай, ну придет он, посмотрит...

– Не о чем тут думать! И поменьше бы ты с ним общалась, мама. – Вика ушла в свою комнату и хлопнула дверью.

Пять лет прошло. А она до сих пор помнила, как стыдно ей было, возвращаясь домой со школы, встречать пьяного отца. Как она, чувствуя себя преступницей, ела то, что мама приносила из садика, клятвенно умоляя мамку не воровать у детей, а приносить только то, что осталось. Оставалось немного, так что мама носила ей то, что положено было самой на обед. Так и жили... И ни одна живая душа не узнала, что в какой-то момент у них не было денег даже на автобусные билеты. Мамка вставала в полпятого и шла на работу пешком, хорошо, что потом в тихий час могла поспать пару часов с детьми. Ни одна живая душа, кроме Стаса... В то время Вика думала, что нет такой причины, которая бы разрушила их дружбу. Он помогал ей, искал вечерами пьяного отца. Приносил пирожки из дома, приглашал к себе поужинать, мотивируя, что Вика помогает ему по русскому. И ни словом не обмолвился родителям о её беде. Хорошо, что они к тому времени переехали в другой район. И ведь он категорически отказался сменить школу, даже в мыслях не допуская, что они могут расстаться.

А вот теперь... Вика тяжело вздохнула, уселась поудобнее на софе, невидяще уставившись в раскрытый томик Лермонтова. Сейчас Стас делает всё, чтобы оттолкнуть её. А ведь она уже хотела предложить ему после выпускного... Вика ощутила, как кровь прилила к щекам, а в животе запорхали бабочки...

Обожать Стаса для неё было так же естественно, как и дышать. С тех самых пор, как в их группе появился высокий ясноглазый мальчишка, Вика знала – только его она будет любить всю свою жизнь. И была уверена, что он всегда будет рядом с ней. Но детство кончилось. Бойкий мальчик превратился в самоуверенного молодого человека. А восхищение, с которым он раньше смотрел на неё, сменилось вежливой благосклонностью.

И хоть сердце её истекало кровью даже от одной мысли о расставании со Стасом, Вика приняла решение. Если за этот месяц она поймет, что Стас больше не любит её (а что он раньше Вику любил – сомневаться не приходилось), значит, ей придётся учиться как-то жить без сердца.

Глава 2

Вика вышла из подъезда, старясь ступать величественно, так, как по её мнению, это делала бы принцесса. Мама расстаралась и сшила ей невероятно красивое платье. У бабули в деревне сохранился шёлк небесно-голубого цвета, а Вике этот цвет был очень к лицу.

Вопреки советам подруг, она не стала делать "химию", а распустила волосы и закрепила в них жемчужную нитку, подаренную Стасом, так, чтобы она проходила через лоб.

Увидев её, мама всплеснула руками и расплакалась, сетуя, что её малышка Викуся выросла так быстро. Но потом, промокнув слезы платочком, с гордостью заметила, что она превратилась в настоящую красавицу.

Вика же была счастлива – выпускные экзамены позади, на балу её будут чествовать как золотую медалистку. Так что сейчас время для

праздника. Время скинуть с себя надоевшую до оскомины школьную форму и, облачившись в нарядное платье, гордо идти на свой первый бал. То, что у неё не было опыта ходить на каблуках, не пугало. В последний месяц она много тренировалась дома, используя туфли на пятисантиметровой рюмочке как домашние тапочки. Так что сейчас ноги почти не дрожали, и она ни разу не споткнулась.

Её настроение не омрачало даже то, что за последний месяц Стаса она видела всего несколько раз. На последнем звонке и на экзаменах. Сегодня на вручение аттестатов он пришел с опозданием и ушел, как только получил корочку. Поговорить с ним не получилось, и Вика понятия не имела, придет ли он на бал.

У подъезда она дождалась подружек – они договорились, что Катя и Лена зайдут за ней и, весело переговариваясь, они направились в школу через парк, нарочно, конечно же. Потому как очень хотелось похвастать новыми платьями.

Стас сидел на лавочке в самом конце парка. Увидев её, он встал и, кивнув девчонкам, отозвал в сторонку.

– А ты чего так одет? Неужели собираешься идти на выпускной в джинсах? – удивилась Вика. – Смело.

– Нет, – Стас нахмурился, будто что-то обдумывая. – Я через два часа уезжаю.

– На сборы? Неужели тренер не даст тебе поблажку? Дмитрий Ефимович ведь...

– Меня взяли в ЦСКА, Вика. Я уезжаю в Москву, насовсем.

– О... Ну это прекрасная новость, – Вика призвала все свои силы и улыбнулась. – Ты об этом мечтал столько, сколько я тебя знаю.

– Я пришёл попрощаться, в общем... – казалось, Стасу очень неприятен этот разговор, потому что с каждым словом он хмурился всё сильнее. – Сборы на всё лето, пока предсезон, потом отработка в команде, а затем и чемпионат СССР стартует. Я понятия не имею, когда меня отпустят навестить родителей. В ЦСКА очень строгие правила. Клуб-то армейский.

– Мамуля сказала, что к осени нам проведут телефон, – Вика с надеждой заглянула Стасу в глаза. – Я тебе напишу номер в письме. У нас индекс поменяли, не забудь, последние цифры – семь ноль...

Стас перебил её, схватив за плечи, затянул за пушистые ивушки.

– Ты что ... – Вика ахнула, когда он без разрешения начал целовать её, а его руки принялись бесстыдно поглаживать ниже спины.

– Да расслабься ты! – прошипел Стас, задирая подол её платья. – Что ты трясешься от каждого поцелуя, как ребенок, ей-богу!

– Немедленно прекрати это делать! – Вика не понимала, откуда силы взялись, но смогла выкрутиться из его рук, отскочив, словно от огня.

– Да я ничего и не сделал, – нехорошо усмехнулся Стас. – Пытался, да, но без толку. Никакого удовольствия, одно расстройство. Начиталась своих книжек, да? "Умри, но не давай поцелуя без любви".

– Причем здесь книжки? Я люблю тебя, и ты отлично это знаешь, – Вика расправила платье и принялась укреплять съехавшую на глаз жемчужную нить. – У меня нет никаких проблем с поцелуями. Мне не нравится твое неуважение. Здесь полно народа, нас могут увидеть.

– Это у тебя-то нет проблем с поцелуями, моралистка? – улыбка Стаса стала прямо издевательской. – Да ты краснеешь как рак каждый раз, когда я целую тебя! Трясешься, так тебе стыдно, а говоришь...

– Ты дурак, Стас, – Вика вдруг почувствовала, как на неё накатывает огромная волна раздражения. – Краснею я потому, что уродилась блондинкой с очень светлой кожей, и когда кровь приливает к лицу, это заметно. А трясет меня потому, что мне нравится до темноты в глазах, когда ты меня целуешь и, как я полагаю, кровь к лицу приливает поэтому тоже.