Тилотама и дракон
Шрифт:
Перед сном ко мне снова заглянула грозная драконица. Она придирчиво всё осмотрела и спросила про платье. Стоящая рядом служанка отрапортовала, что к утру платье будет готово. А я всё же решилась на вопрос. Я уже выяснила, что это была главная распорядительница дворца Матильда Виридис. И что она ещё и родственница Морису.
— Госпожа Виридис, а почему вы мне так сразу взяли и поверили? И вопросов не задавали?
Мой голос звучал ужасно тихо и, к моему стыду, боязливо. Ну, внушала эта драконица мне жуткий трепет. И я по другому с ней разговаривать просто бы не смогла.
— У нас не так много времени
Я открыла и закрыла рот. Действительно. Зачем попусту болтать. А драконица продолжила:
— Я уже слишком давно живу на этом свете, чтобы допускать нелепые ошибки. Поэтому завтра вы вместе с остальными девушками спуститесь в бальный зал, и будете ждать имя, что огласит глашатай. Я, кстати, этого имени и сама не знаю. Претенденток много. А Морис так ничего и не решил. И если завтра Морис назовёт ваше имя — значит, так тому и быть.
— А я могу поговорить с ним? Он ведь не знает о том, что я тут. Как же он сможет узнать, что может назвать моё имя?
— Никак. С Морисом вы увидеться не сможете. Более того. И перед балом вы не увидитесь. И да. Он не будет знать, что вы в зале. Моя помощь вам имеет свои пределы. Не думайте, что мне нравится ваше присутствие. Но я к нему готова. Так что, если Морис завтра выберет не вас — моей вины в этом не будет.
— Но…
— На этом всё — и она развернулась и с совершенно прямой спиной вышла из комнаты.
А я осталась. И да, я не питала надежд найти Мориса и сказать ему, что я тут. Как? Даже если и выйду из комнаты, то найти его в огромном дворце всё равно не смогу. Поэтому стоит успокоиться и лечь спать. Утром будет новый день и новые возможности.
Даже если завтра в бальной зале мне будет суждено увидеть помолвку Мориса с другой, мне останется только утешать себя тем, что я сделала всё от меня зависящее. Зато все иллюзии сразу пропадут. И мне останется только тихонько выскользнуть из дворца и больше никогда не попадаться ни одному дракону на глаза. И жить дальше. У меня есть родные, любимая работа, друзья, а вскоре будет и ребёнок.
Я справлюсь со всем, что случится завтра.
Глава 14. Помолчу, пока мысли станут цензурными, этичными и политкорректными…
— Мам, она кусается! — А я тебе говорила: "Не женись!"…
Морис
— Матильда? Ты с ума сошла? Какое ещё собеседование? С какой невестой? О чём ты? — взвился я.
Устал как собака, казалось, что даже когда сплю хочу спать. А тут ещё невеста? О чём она вообще?
— Морис, ты через три даёшь бал, на котором в торжественной обстановке глашатай объявит имя твоей бедующей жены. Поэтому в твоих же интересах слушаться меня, — невозмутимо ответила Матильда и, взяв меня за грязный рукав, потащила на выход.
И я пошёл. Спорить с Матильдой совершенно бессмысленное занятие, проще подчиниться. Что она там сказала? Послезавтра помолвка? Ну и гоблины с ней. Пусть будет помолвка. В конце концов, два дня ничего не решат. Справятся, как-нибудь, и без меня эти два, ну три, дня. У меня тут заместителей уже пять штук. Вот пусть и замещают. А я хоть
Матильда пристала, как гномы с отчётами по добыче. Пока я переодевался успел всем сообщить, что улетаю — важное мероприятие во дворце и меня временно не беспокоить. И что это ненадолго. Но тут вмешалась Матильда и, поджав губы, заявила, что раньше, чем через месяц меня не ждать. Гномы похмыкали, но приняли к сведению. Обещали рассказать остальным. Я кивнул. Они справятся. Какой месяц? Я вернусь. Вот отосплюсь и вернусь. Чистые простыни и еда творят чудеса.
Признаюсь честно, я еле долетел. Иногда мне казалось, что я засну прямо в полёте. По привычке рванул на родную гору к своему дому, но Матильда резко меня пихнула и кивнула на дворец. Пришлось снижаться туда. На дворцовых башнях были специальные круглые, большие посадочные площадки. Поэтому с приземлением проблем не было. Я плюхнулся раньше Матильды, игнорируя всякий этикет, который обязывал меня пропустить её вперёд. Раз уж у неё были силы так пихаться в полёте, то пусть и лишние минуты покружит в воздухе, пока я оборачиваюсь в человека. Не развалится. Дракон у Матильды был мощный. И надо признать, гораздо больше моего. Драконья сущность растёт всю нашу жизнь, и если в человеческом облике Матильде не дашь больше тридцати, то, когда она превращается в дракона, сразу становится понятно, что лет ей уже не мало.
Матильда приземлилась и стремительно обернулась, а потом, подхватив меня под руку, повела внутрь дворца. Я занимал почти весь верхний этаж этой же башни, что, разумеется, было очень почётно и престижно, так что далеко идти нам не пришлось. Чем выше этаж, тем выше статус дракона. Мой был высок. У отца были похожие покои в соседней башне, да и в башне Матильды было не меньше комнат. Только вот ни я, ни отец в замке почти и не жили. В отличие от этой неугомонной родственницы. Замок был её резиденцией.
— Ванна и спать. Утром у тебя уже всё расписано. Сразу после завтрака — встречи. Я за тобой зайду.
Я почувствовал себя тем гусем, что ведут на убой. Ну, та птица за стеной, про которую Тами рассказывала. Вот и я, наверное, тот гусь, что ведут на убой. Обращается со мной Матильда соответственно. Только вот она, похоже, совсем забыла, что я не тот гусь. И на убой идти не собираюсь. Но пока её планы не сильно отличаются от моих собственных. Ванна и поспать — это то, что нужно.
Утром поваляться и толком понежиться в постели мне не дали. В дверь решительно постучали, и, не дождавшись ответа, в спальню ворвалась Матильда. Ей, похоже, тоже было совершенно наплевать на этикет. И то, что я почти голый ещё лежу в постели никого совершенно не смутило. Она распахнула тяжёлые портьеры на окнах и заявила:
— Завтрак, одеваться, и я жду тебя в парадной гостиной.
— Где? — опешил я.
— В парадной гостиной. И заканчивай по два раза переспрашивать очевидные вещи. Раздражает! — и она вылетела из моей спальни.
Я откинулся на подушки, в надежде ещё немного полежать в покое, так давно мной не ощущаемого, но только Матильда вышла, в дверь снова постучали, и в спальню вошли слуги. Одни катили тележку с завтраком, другие несли мой парадный мундир со всеми наградами и звёздами, а ещё один поклонившись, сказал: