Тим
Шрифт:
Проснулся примерно через час. Влада сидела рядом и что-то сосредоточенно делала с моей битой. Я пригляделся — с помощью фломастеров она разрисовала биту узорами и цветочками. И написала вдоль большими жирными буквами “ТИМ”.
— Это ты мне? — растроганно спросил я, хотя дураку было понятно, что мне. — Спасибо! Очень мило.
Мне на самом деле очень понравился этот подарок. С одной стороны, Влада все чаще выходит из состояния этого своего аутизма. С другой, проявляет ко мне внимание.
Я
Влада не такая смазливая, как разбитная Валя, о которой я ничего больше не слышал с того нашего ночного разговора по телефону, но вполне себе приятная. Глаза большие и красивые, только взгляд мутный… Нос тонкий и длинный, зато губы полные, красиво очерченные. Густые кудряшки опять-таки… И фигурка хоть и слишком тонкая, но появись Влада в том красном платье на какой-нибудь тусе, внимание ей было бы обеспечено.
Однако я Владу воспринимал как дитя малое, лишенное дара речи и немного сумасшедшее. Поэтому никаких шаловливых мыслей у меня и не возникло ни разу, и в палатке мы ночевали втроем не как парень, девушка и кошка, а человек и два домашних питомца, за которыми нужен глаз да глаз.
Влада протянула мне биту, которой я успел расколоть не один череп, и отвернулась. Я заметил, что ее бледные щеки порозовели.
М-да, кажется, из меня все-таки может получиться хороший психолог-утешитель.
***
На следующий день погода не заладилась с самого утра. С запада на небо наползли иссиня-черные тучи, загромыхало. Очередная весенняя гроза! Мы быстро собрали лагерь, погрузились в машину и поехали. Я надеялся, что дорогу нигде не размоет.
Минут через двадцать, как любил говорить отец, разверзлись хляби небесные. Хлынуло так, что не видно было ни хрена уже через несколько метров. Я сбавил скорость и собирался вовсе остановиться, когда заметил сбоку автомойку. Загнал машину под крышу и вылез из кабины с автоматом наизготовку — проверить, чисто ли.
Оказалось, чисто. В смысле, никого.
Ливень со страшными громовыми раскатами и сверканием молнии продолжался где-то полчаса. Потом затих, но дождь кончаться не спешил. Интересно, завтра грибы уже можно будет собирать в этих теплых широтах?
Похолодало, и я нацепил толстовку с капюшоном. Велел и Владе надеть куртку.
— Погнали, — сказал я ей и Котейке.
Мы снова двинулись в путь. Всюду были глубокие лужи, на них вскипали и лопались огромные пузыри от дождя, небо оставалось серым и хмурым, хотя основная чернота передвинулась влево, на восток.
Сквозь пелену дождя впереди просматривался очередной город.
В бывших населенных пунктах опасно, там шляются Три Бэ — Бродяги,
Остановиться и переждать дождь? Потеряем время.
Но мы и не спешим никуда, верно?
Я надавил на тормоз и, когда тачка полностью остановилась, выключил двигатель.
— Подождем здесь. Хватит с меня городов с их сюрпризами…
Влада и Котейка не возражали.
Дождь стучал по машине и заливал окна еще час. Затем вроде начал затихать. Я на секунду включил дворники и присмотрелся к зданиям за пеленой дождя впереди. Нигде не горело ни одно окно. Однако вдали, над городскими высотками, носились стаи воронья…
— Вот блин, — сказал я. — Там Орда, по ходу. Ходят по кругу, поют под дождем…
Мне захотелось немедленно развернуться и убраться подальше отсюда, но в этот момент заскучавшая Влада потянулась к дисплею магнитолы.
— Музыку хочешь послушать? — удивился я. — Кстати, а что если Хозяин закачал сюда хорошие треки? Владелец моей старой тачки слушал ужасную каку. Я после нее даже ни разу не подумал врубить музон… Только громко не ставь, ладно?
Влада уверенно потыкала по экрану. Включила не записи, а радио. Зашипел белый шум.
— Да нет там ничего…
Зрячая не успокаивалась, переключила радио с режима FM на режим AM, начала “листать” каналы. Шипение не прекращалось, лишь меняло тональность.
— Вот тебе охота этот шум слушать, а? — заворчал я.
Внезапно раздался отчетливый человеческий голос:
“…нет ни черта! Говорил же тебе, а ты!”
Влада перелистнула дальше, но я торопливо вернул назад.
— Подожди-ка! Ты слышала? Офигеть!
“Еще раз посмотри! — сказал женский голос. Немолодой голос. — И глаза шире раскрой! Дозаторы на двадцать кубов там должны быть! Прием!”
“Вот сама приедь сюда и раскрывай глаза сколько влезет! Эту лабораторию придурки давно расколотили! Прием!”
В слове “придурки” мужчина — тоже, судя по голосу, немолодой — ударение поставил почему-то на первый слог.
“Да ты ищи, а не ори, старый ты дурень! Придурки услышат! Прием!”
Вот бабуля ударение ставила как надо.
“Сама не ори!” — отозвался вредный дед.
Необычный диалог по радио прекратился. А я ошалело уставился на Владу.
— Это что щас было? Это мы разговор по рации перехватили?
А сам подумал: разве разговор по рации можно перехватить с помощью обычного радио?