Тимошкина марсельеза
Шрифт:
Толпа стала редеть.
— Имейте сожаление!.. — Мальчишка протянул шляпу матросу. — Имейте сожаление, обратите внимание…
— Вот чёрт! — выругался матрос, хлопая себя по карманам. — Вышел, браток, у меня капитал…
Мальчишка опустил шляпу, а матрос, вывернув карман, протянул закоченевшему попугаю тёмный комок.
— Что это? — спросил шарманщик.
— Сахар… в кармане-то табак, — ответил матрос. — Может, склюёт?
— Ахилл, тебе предлагают сахар, — позвал шарманщик
Попугай, взъерошив перья, разинул клюв.
В толпе кто-то захохотал и сразу замолк, когда матрос, обернувшись, спросил зло:
— Кому здесь смешно, граждане? Представление закончилось! Прошу разойтись!..
По тихой улице бредут шарманщики. Впереди старик, за ним Тимошка. Так зовут маленького уличного артиста.
Сколько за день они обойдут дворов! Где заработают, а где споют даром.
Старик шарманщик плохо видит — он часто оступается. Шарманка на его спине вздрагивает и гудит своим медным нутром.
— Ах, боже ты мой! — ворчит шарманщик. — Что же это за наказание! Что за погода… Ты здесь? — спрашивает он.
— Здесь, — отвечает Тимошка.
За пазухой у Тимошки попугай. Прижимая его покрепче, Тимошка прыгает через снежные лужи. Дырявые полусапожки у него давно промокли. Тимошке с утра хочется есть. «Скорее бы дойти до трактира, — думает он. — Может быть, сегодня дед возьмёт щей…»
— Господи, пусть он возьмёт щей, — молится Тимошка.
Дед идёт, шаркая подошвами, и Тимошке приходится замедлять шаг, чтобы не перегнать старика.
— Возьми щей, возьми щей, — повторяет Тимошка шёпотом, глядя на сутулую дедову спину.
В трактирах теперь почти не кормят. А если что и подают, то дед не берёт.
— Я не Ротшильд, — говорит он. — Принесите нам кипятку.
— Возьми щей, — упорно шепчет Тимошка.
Ледяной ветер старается помешать шарманщикам перейти дорогу. Дед придерживает свою шляпу обеими руками.
— Ты здесь? — спрашивает он, не оглядываясь.
— Здесь, — отвечает Тимошка, не попадая зуб на зуб.
Но вот наконец они спускаются по крутым ступеням.
Дед толкает дверь, и навстречу шарманщикам густым тёплым паром дышит трактир.
Соль с кипятком
В трактире людно и шумно. По старой привычке сюда к вечеру забегают мастеровые, студенты, холостые чиновники — съесть чего-нибудь горячего, узнать новости.
Половые таких постоянных посетителей знают в лицо. Не спрашивая: «Чего изволите?» — подают кому щей, кому чаю с крутой
Всё, что за день произошло в городе, обсуждается в трактире на все лады.
Только в дальних углах трактира, где потемнее, молча сидят приезжие мешочники. Заказав пару чая, они чаёвничают до рассвета, чтобы с утра пораньше попасть со своими мешками на толкучку, сбыть с рук привезённое.
Позже всех в трактире появляются извозчики.
В Питере самому прокормиться трудно, не то что прокормить лошадь. А извозчики ещё держатся.
— Пуд овса тысяча керенок, — жалуются они друг другу. И, развязав кушаки, пьют чай до седьмого пота.
Прислонив шарманку в уголок, дед сел за стол. К нему подошёл половой. Он принёс на подносе чайник и два стакана на блюдцах.
— Садись, — сказал дед.
Тимошка сел на краешек табурета и обнял свой стакан озябшими руками. Он понял, что щей нынче не будет.
— Грейся! — сказал дед. — Грейся!
Обжигаясь, Тимошка стал пить. Дед брал щепоткой соль и запивал её кипятком. Было похоже, что он пьёт чай с сахаром.
Тимоша тоже взял соли.
За соседним столом сидели мужики. Они пили чай с хлебом. Тимошка поглядывал на чёрные ломти, которые мужики отрезали от краюхи, и, глотая кипяток, думал: «Дали бы ломоть».
Зажмурив глаза, он вдруг ясно увидел мягкий ломоть у себя на ладони. Холодный пот выступил у Тимошки на лбу, его мутило, и он распахнул свою одёжку.
Больно клюнув Тимошку в плечо, попугай Ахилл решил выглянуть на свет. Мужики с удивлением смотрели, как по узорчатой клеёнке, осторожно ступая корявыми лапками, расхаживает диковинная птица.
— На-кось, — сказал один из них, — покроши! — и протянул Тимошке большую чёрную корку.
— Возьми, — сказал дед.
Тимоша взял.
— А он будет жрать? — спросил мужик, кивнув на Ахилла.
— Будет, будет, — поспешно ответил Тимоша и стал сыпать перед попугаем чёрные крошки.
— Не жалей, — сказал ему мужик. — Пущай клюёт! Небось заморский?
Дед поглядел на мужика и ответил грустно:
— Он из Вест-Индии.
— А-а-а, — протянул мужик. — Из Вест…
С других столиков тоже увидали попугая. И надежда съесть чёрную корку самому у Тимошки исчезла. Глотая голодную слюну, он подвигал линялому Ахиллу крошку за крошкой, и тот давился, удивляясь Тимошкиной щедрости.
Мужики допили чай, утёрлись шапками и спрятали свою краюху в мешок. Тимоша поднёс к губам мокрую пустую ладонь и слизнул с неё хлебный дух.
Сытый попугай, прислонившись к тёплому чайнику, опустил веки. А Тимошка от усталости и голода будто закружился на карусели. Перед ним замелькали столы, чайники, столы, чайники…