Тимошкина марсельеза
Шрифт:
— Прошу прощенья, — говорит он, не глядя на Тимошку. — Господин Польди приехали, слезают с извозчика.
Петрович помогает Польди раздеться.
— Ключ куда-то я ваш подевал, — говорит он, роясь в карманах, — Вот, пожалуйте, — и вручает Польди ключ только тогда, когда замечает Тимошкину фигурку уже наверху, где находится комната гимнастов. На Тимошку ему наплевать, не было бы от этого немца неприятности Александру Ивановичу.
Ёлка
—
Утирая пот, комендант садится передохнуть.
Вид у грозного коменданта усталый и хмурый. Все люди как люди, а он пропадает в цирке.
— Я тут скоро сам в бубенчики играть начну! — Захаров грозно смотрит на Петровича, а тот, подойдя к бочке поближе, качает головой.
— Лев есть будет? — спрашивает комендант.
Петрович молчит.
— Я лошадей невероятно люблю, — признаётся Захаров. — Если бы не лошади — никакая сила бы меня здесь не удержала. Хоть какой бы ни был приказ!
Пнув бочку, Захаров катит её дальше.
— Подождите, подождите! — Захарова догоняет клоун Шура. — Товарищ Захаров!
Клоун Шура в ярком костюме. Рот до ушей. На голове колпак.
— Какое сегодня число? Можем не успеть, товарищ Захаров. Уже пора думать о ёлке.
— Не дело вы задумали, Александр Иванович! — отвечает комендант, придерживая бочку ногой.
— Вы же обещали? Я прошу не для себя, а для детей, для маленьких детей!
— Может, ещё обсудим? — говорит комендант. — Я у комиссара просвещения спрошу.
— О чём же спрашивать? — недоумевает клоун Шура. — Елка — это… Я уже вам объяснял. Елка, товарищ Захаров, — это праздник. Весёлый праздник! Детям нужна радость, они маленькие. Мы пригласим на ёлку детей бедноты.
— Пролетариев, — поправляет Захаров.
— Вот именно — пролетариев, — подхватывает клоун Шура.
И комендант, что-то соображая, вдруг соглашается:
— Пусть будет по-вашему!
Клоун Шура готов расцеловать угрюмого, обросшего щетиной Захарова. В цирке будет ёлка!
И вот наступил день, когда на манеж вносят ёлку.
— За комель, за комель держи! — командует Захаров.
Ёлка лежит на манеже, распластав тяжёлые колючие лапы. Она пахнет морозным лесом.
— Приволокли, — говорит Захаров. — Теперь чего дальше будем делать?
Клоун
— Какая красавица! Вы просто Дед-Мороз, товарищ Захаров!
А на манеже вокруг ёлки суета. Появляется директор цирка, усталый, во фраке и в варежках. Помахивая рукой, он кому-то вверх даёт распоряжения.
Ёлка поднимается и встаёт на середину арены.
— Немного правее! — просит клоун Шура.
Шурша ветвями, ёлка охорашивается, стряхивает снежную пыль.
— Прекрасная ёлка, товарищ Захаров! — радуется клоун Шура и вместе с униформистами раскрывает короб старых игрушек. На ветвях появляются стеклянные шары.
— Ангелов вешать? — спрашивает кто-то.
Захаров, сомневаясь, всё же разрешает и ангелов:
— Кто их там разберёт: блестят, и ладно! Давай вешай!
Захаров с удивлением рассматривает ёлочные игрушки: сам он видит их первый раз в жизни.
— Экая потеха! — показывает он клоуну Шуре золотую рыбку с зонтиком.
— Прелестная игрушка! — Клоун смотрит на Захарова, который держит в тяжёлых ладонях хрупкую игрушку, и говорит: — Вот видите, и вы радуетесь. Вы чудесный Дед-Мороз, товарищ Захаров.
Мороз так Мороз — Захаров за Деда-Мороза не серчает. На Александра Ивановича невозможно серчать. Вот Польди, тот ему надоел до смерти. То не так, это не так. А клоун ничего для себя не требует. Со всеми обходителен. На представлении недавно были матросы с крейсера. Очень довольны остались.
— Клоун у вас молодец. Про меньшевиков и про Керенского ловко рассказывал! Умно рассказывал! И смешно!
«Конечно, и Александру Ивановичу тоже нелегко, наверное», — вздыхает Захаров и даёт команду:
— Давай включай свет!
Свет включают, но ёлка не зажигается.
— Я же на электростанции глотку сорвал, полный свет требовал! — чертыхается Захаров. — Придётся опять бежать!
— Вы им объясните, на электростанции, — напутствует его клоун Шура. — Нельзя сегодня без света!
— А вы, раздевшись, на сквозняк не рвитесь! Мне и без того тошно!
Захаров идёт на электростанцию. Там он даёт волю своему революционному характеру. Там уж он доказывает… И главный инженер электростанции с облегчением вздыхает, когда наконец за комендантом цирка закрывается дверь.
Свет горит, и на всех ярусах волнуется публика. Уже прозвенели два звонка. Оркестр играет весёлое попурри.
А в гримёрной Польди сердито выговаривает Захарову:
— Какой вы есть комендант? Опять на арене мороз. Можно работать такой температур?