Тимур и его «коммандос»
Шрифт:
— Лей заправляет? Тимур Лей?
— Знаешь его?! — удивился Данила.
— Знаю, виделись. Да он меня не помнит, мы и не говорили почти… Так ты что, решил стать военным?
— Не знаю. Мне тут просто интересно.
— А… Ну ладно, мне пора. Хорошо, что мы поговорили.
— Конечно, — Данила пожал протянутую руку. Отец улыбнулся странной, скользящей улыбкой и, повернувшись. пошёл по улице.
— Пап, — окликнул его Данила.
Отец замер. Обернулся, качнулся на каблуках.
— Пап, ты приезжай, — сказал Данила, спиной вперёд поднимаясь по ступенькам: — Приезжай, когда захочешь.
Никогда не видел Данила, чтобы лицо человека озарялось таким счастьем.
…Джек стоял в холле. Первое, что он сказал, было:
— По-моему, он хороший человек.
— Твой отец.
— Откуда ты знаешь, что это мой отец?
Джек засмеялся:
— Да вы же с ним как две капли!..
— Да? — искренне удивился Данила. Как ни странно, он испытывал облегчение, и даже ссора с Кларой не казалась такой уж непоправимой: — Может быть… Ну что, пошли? Наши, наверное, уже собираются.
…На сеанс собрался практически весь клуб и немало постороннего народу. Спортзал был полон. В ожидании начала просмотра кое-кто уже строил планы на съёмки нового фильма, который можно будет послать на фестиваль любительских лент. Но когда включили видео — разговоры утихли сами собой.
Фильм был задуман как фэнтэзийный боевик — даже с некоторыми компьютерными спецэффектами, которые обеспечил Витька Пелишенко. В массовках снимались почти все ученики школы и кое-кто из местного сельскохозяйственного техникума. Батальные сцены сменялись пирами и колдовскими обрядами. Злой колдун Кангар строил козни против Киевской Руси, мудрого Владимира Красно Солнышко и богатырской дружины во главе с Ильёй из Мурома. Действие захватывало — ещё и потому, что прикольно и странно было понимать — играют твои друзья и одноклубники. Но временами Данила просто забывал об этом. То ли правда очень хорошо играли ребята и девчонки, то ли ещё что…
И вот — последняя сцена. Больше нет ничего, только тёмная глубина. Следуя за пятном света, входят Илья и Добрыня — Олег Строев
66.
и Колька Риттер. По фильму витязи киевской дружины — не бородатые мужи, а молодые парни, почти мальчишки, рискнувшие бросить вызов Кангару после того, как хитростью и колдовством он загубил всех старших богатырей во главе со Святогором Могучим. Илья и Добрыня садятся плечо в плечо — молча, неподвижно. Глядят на зрителей…
ДОБРЫНЯ: Илья, ты чего молчишь-то?
ИЛЬЯ: Чего говорить? Дело сделали…
ДОБРЫНЯ: Ты всё равно не молчи, не надо. А то как-то не по себе.
ИЛЬЯ: Живой я, сколько раз повторять. Сказано ведь: "Илье на роду смерть не писана!" Чего тебе ещё?!
ДОБРЫНЯ: Да, это да… Только ведь мы прискакали, а ты… лежишь.
ИЛЬЯ: Устал. Поспать прилёг.
ДОБРЫНЯ: Я к тебе наклонился. А ты не дышишь.
ИЛЬЯ: Тебе уши пылью забило, пока скакал.
ДОБРЫНЯ: Может, и так… Владимир говорить стал, а ты всё спишь.
ИЛЬЯ: Заслушался. Говорил князь больно красиво.
ДОБРЫНЯ: Да, на это он мастер. А потом?
ИЛЬЯ: Чего?
ДОБРЫНЯ: Тебя ведь плащом накрыли.
ИЛЬЯ: Ночь же. Да ещё в степи. Холодно.
ДОБРЫНЯ: А поминали тебя зачем?!
ИЛЬЯ: Так Владимир сорок бочек зелена вина выставил!
ДОБРЫНЯ: Это да. Гульнули здорово… И всё-таки — зря! Право слово — зря, Илья! Зря! Теперь говорят-то что — вроде тебя и не было! Совсем не было — так, народ выдумал!
ИЛЬЯ: Ну и что?
ДОБРЫНЯ: Как — что?!
ИЛЬЯ: Ну и выдумал. Народ русский никчемного какого не выдумает.
ДОБРЫНЯ: Да хватит тебе, побратим! Давай, пошли, пошли в Киев! Как же Русь-то без тебя?!
ИЛЬЯ: А так. Для чего я ей сейчас? Врага мы побили. Чего людей смущать…
Из темноты выступает большой камень. На нём выбита надпись:
А ПОД КАМНЕМ ТЕМ
ИЛЬЯ СЫН ИВАНОВ ИЗ МУРОМА
ПОКОЙ НАШЁЛ.
Появляются друзья и соратники Ильи — Алёша Попович, Дунай-богатырь, Иванище, Краль Марко, другие персонажи славянских былин. Приходят жена Дубравка, князь Владимир. Садятся возле камня… Из темноты продолжают выходить люди — кто в форме времён Петра 1 и войн с Наполеоном, кто в офицерской форме разных времён, в гимнастёрках Великой Отечественной, бойцы афганской и чеченской
67.
войн… Им молча дают место.
ДОБРЫНЯ: Илья. Вот ведь — все собрались. Объявись! Самое время!
ИЛЬЯ (встаёт, смотрит в зал с экрана): Не время, побратим. А моё время придёт… Знаешь, Добрыня, когда мир кругом — я, может, не очень и нужен. А вот случись беда какая — тут я и объявлюсь. Ты не бойся, Добрыня — люди меня признают. Признают — не слепые же они! Люди ведь! (Смеётся, громко запевает и уходит. Добрыня догоняет его. Гаснет свет, но песня звучит и в темноте…)
Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью!
Встать за честь твою
Против недруга!
За тебя в беде
Сложить голову!..
ГЛАВА 3.
Щенок колли, которого он взял из этого дома. был назван Кусь и уже здорово вырос, стал любимцем Люськи. Данила вспомнил Куся, когда стоял возле слегка покосившейся калитки и смотрел на светящееся окно — угловое. Потом отошёл к каштану возле колонки и сел там прямо на землю, не сводя с прямоугольника, разделённого буквой Т, взгляда.
Она не пришла, хотя знала, что сегодня.
"Возьму и застрелюсь," — вдруг подумал Данила и отчётливо представил себе, как утром его найдут тут, под деревом, мёртвого, в засохшей крови из простреленного черепа. Стало не по себе, словно и впрямь собирался застрелиться. Данила встряхнулся. поднялся на ноги и пошёл к будке телефона, одиноко замёршей на углу. Набрал хорошо знакомый номер — телефоны в городе были бесплатные.
— Да? — она почти сразу сняла трубку. — Цэ хто?
— Клара, это я, — сказал Данила. И услышал гудки.