Тимур и его тусовка

Каплан Евгения

В них мы ходим раз в неделю. Там мою красавицу мажут всякими подозрительного вида кашами, заматывают в какие–то пленки, запихивают в какие – то камеры. Потом её моют и опять чем-то мажут. Труднее всего, наверно, приходится массажистам. Ведь на Анькином теле надо найти то, что можно массировать. Собственно, само тело. И чтоб ничего не сломать и синяков не оставить. Цирюльникам приходится тоже не сладко. С ногтями что-то волшебное делают, они длиннющие и прочные, ими можно вместо отвёртки пользоваться. А с волосами совсем беда.

–Ваши волосы просто восхитительны! Но сейчас мы сделаем так, что они станут ещё лучше, – так всякий раз говорит Элик – любимый парикмахер Аньки и её голубого друга

Люсика. Это он придает волосам Люсика цвет нескончаемой радости. Иногда Элик робко замечает, что в организме Ани наверно чего-то не хватает, иначе волосы были бы ещё лучше. Даже витамины ей всё время какие-то припихивает. Но ничего нам не помогает. Так бы и сказал: если не начнешь жрать, как положено, скоро станешь лысой. Дипломат.

Иногда на Анькиной подушке волосы просто пучками остаются. Она чуть не плача бежит к зеркалу и начинает себя рассматривать и требушить свою безжизненную паклю. Так и хочется ей сказать: «Иди покушай что-нибудь, иначе в следующий раз на подушке всю свою растительность оставишь».

С ресницами не лучше, поэтому ей их тоже делают. Не понимаю, зачем такие огромное. Больше, чем у её кукол. Иногда каки-то стразики туда вставляют, она довольная такая ходит, трогает их всё время, пока они не отваливаются нифиг.

Ну и, конечно, губищи. Когда она сделала это впервые, я её даже не узнал сразу. Потом стал путать её с другими. У которых такие же губы и ресницы. Кое как научился её узнавать среди других, когда она по клубам таскается. Там они все такие. Когда она была помладше, она больше мне нравилась, на человека была похожа. Сейчас какая-то кукла. Но, надо признаться, она всё же, красивая. Красивая куколка. У меня всё равно нет другой. Мне за этим чудом присматривать нужно. Почему-то.

А ещё есть магазины косметики. Я их обожаю! Девушки в поисках баночек с эликсиром вечной молодости и неземной красоты. Они искренне верят, что тюбик помады сделает их счастливыми. И ведь они уходят счастливыми из этих магазинов! И моя тоже. Прямо-таки, вылетает на крыльях. Вечером она идет в новой кофточке и в новой помаде в какой-нибудь клубешник выгуливать новоприобретенные «тренды» (каких только слов не выучишь рядом с девушкой!). Она чувствует себя так, словно только что сошла с обложки какого-нибудь «Гламура».

Каждый шаг, естественно, выкладывается в инстаграм. Хотя я вот не понимаю, кому интересна жизнь какой-то чикули, коих по миру пруд пруди.

И что? Через пару дней обновки становятся обыденными и скучными. А все «нужное» уже куплено. И что тогда делать? Жизнь вновь бесцельна и бессмысленна.

У неё вообще очень мало сил на жизнь – ей просто неоткуда их брать. Она даже на солнце не бывает – боится загореть. Да, вот такая у нас фишечка – пока все остальные чикули жарят себя всеми возможными способами, вплоть до микроволновок, моя хочет сохранить белизну кожи. Я б сказал – синеву. Ну, это не плохо с одной стороны – не терзает остатки себя в соляриях. С другой – единственная возможность получать хоть какой-то витамин от солнечных лучей для нас недоступна.

А маман тем временем смотрит на свою тощую дочуру, понимая, что её вид мало соответствует всеобщему представлению о здоровых дочерях. Таскает её по психологам, психотерапевтам, психиатрам с надеждой, что дитя одумается и начнет трескать макарошки с котлетками, как все нормальные дети.

И готовит наша маман как ненормальная, будто надеется изобрести рецепт блюда, которое Анька сразу сожрёт и поправиться, во всех смыслах. Правда, пока бедная родительница изобретает этот чудо–пирожок, она сама набрала килограмм десять лишних. А Анька, она хитрая. Она ест, чтоб мама не расстраивалась, и бежит блевать. А маман плачет. Иногда ругается, а так как это бесполезно, то чаще все–таки

плачет.

Иногда у Ани случается всплеск романтизма. Её хочется, что бы ей дарили цветы, целовали, провожали домой, ну и прочая чепуха. И она начинает рыскать в поисках жертвы. Так как она у нас, и, правда, красотка, несмотря на недостающие 50 кг, парня ей найти несложно. Но потом, когда он просекает, с кем имеет дело, удержать его уже невозможно. Когда парень ведёт её в ресторан, она заказывает себе лист салата, приправленный лимонным соком и воду. Парень, видя, как она это поглощает, теряет всякий энтузиазм, а когда она говорит, что после шести не ест и вообще старается есть поменьше, он понимает, что тут пахнет клиникой и смывается. И Анька рыдает и говорит мне, что он её бросили потому, что у неё слишком широкие бедра и перестает жрать даже воду. Мне даже бывает её жаль – ну надо же быть такой дурой!

Анька была бы красавицей, если бы не была такой доходягой. Да, волосы у неё какие-то бледные и вялые, несмотря на все старания реаниматоров из салона красоты. Зато глаза очень красивые. Большие, серые с зеленцой и салонные ресницы не в состоянии затмить эту красоту. Когда я смотрю в эти глаза, мне кажется, что я знаю Аньку очень–очень давно. Вечность.

Наверно, в силу сложившихся обстоятельств, я должен её любить, или, хотя бы как-то ей симпатизировать. Но, признаюсь, она у меня вызывает только жалость, а иногда просто бесит. Какая она? Да никакая! Она вялая, как дохлая рыба. Её ничего путного не интересует. Ну, разве что, собственная внешность. Она ездит в метро только потому, что ей лень учиться водить машину. Может, это к лучшем–на дороге и без неё дураков хватает.

Меня (вернее, конечно, Эльвиру, но я уже привык считать, что меня) она обожает и считает своей самой близкой подругой. Правда, какое-то время назад она вступила в сообщество, которой я бы назвал: «Прощай, крыша!». Там собираются её собратья, в большинстве своём со–сёстры, по разуму и анорексии. Куча таких же одержимых, чьи интересы не простираются дальше собственной персоны. Этакие богатенькие малышки, которые всё своё время проводят в заботах о своей внешности, не понимая, что её, этой самой внешности, практически не осталось. Парни там тоже встречаются, но это вообще отдельная песня.

Иногда они собираются в одном из ресторанов, специализирующихся на таких чудиках. Они это называют «Пир горой». Пир состоит из грейпфрутового фреша, какого-то сверх лёгкого салата, наверно из крыльев бабочки и десерта из чего-то такого обезжиренного и обессахаренного, которое при всём искусстве повара похоже на раздавленных гусениц. Но они ничего, едят и попискивают от восторга. А потом за всю эту лабуду отваливают столько денег, сколько можно потратить за неделю нормального питания.

В этот круг избранных входит Маняша–эфирное в прямом смысле слова создание. Я не сомневаюсь, что она передвигается по воздуху, не касаясь земли, ибо сила притяжения вряд ли с ней справляется. Она, по–своему, даже мила – белокурые кудряшки, с которыми она отчаянно борется, выпрямляя всеми доступными средствами, большие глаза…Впрочем, у них у всех большие глаза–то ли от постоянного чувства голода, то ли потому, что кроме глаз на их мордашках ничего и не осталось. Хотя, вот Татьяна. У неё как раз один сплошной нос. Глазки маленькие, а нос ну очень выдающийся. Она хотела сделать операцию, но врачи за это не берутся- боятся, что её ослабленный организм не переживёт наркоза. Её бы хоть тут задуматься и набрать вес хотя бы для операции. Так нет, она считает, что чем меньше весит она, тем меньше заметен её нос. И эти дурёхи–её подружки, её в этом поддерживают. Вот она и худеет и худеет, а нос меньше не становиться, зато, кажется все больше. Вот такой парадокс.