Тина и Тереза
Шрифт:
— А тебе она нравится?
— Да, — твердо произнес Конрад, — мне нравится. Он сорвался с места и подошел к окну. Ветер раскидал по небу обрывки черных туч. Все в его жизни так — обрывки, фрагменты, клочки! Сомнения и одиночество, муки творчества и странная душевная пустота! Детские страхи маленького существа в отцовском доме в Кленси, разочарования первой любви, нищета и безвестность, хлеставшие кнутом самолюбие, огненный смерч, унесший жизнь Джоан… Теперь у него были деньги, он получил возможность делать карьеру, даже дочь вернулась
Он хотел и не мог писать музыку — мелодии ускользали, как сны, а чаще не приходили вообще: в оставленной вдохновением душе царила безлунная ночь. Он пытался жить обыкновенной жизнью, вкушать радости, о коих мечтает большинство людей, но и это не приносило удовлетворения.
Может, объятия Тины дадут ему настоящее счастье, может, в них он обретет покой?
— Скажи, Мисси, — обратился он к дочери, — разве тебе не хотелось бы иметь мать?
— Мать? — непонимающе повторила девочка. — Нет. А зачем?
— Потому что каждый ребенок должен иметь мать. У меня не было, и я очень страдал. Тем более это важно для девочки. Со временем у тебя появятся вопросы, на которые сможет ответить только мама.
— Какие? — удивилась Мелисса. Она не представляла, что Конрад может чего-то не знать.
Он улыбнулся.
— Всему свое время, малышка. Вырастешь — поймешь. А пока мама будет шить платья твои куклам, я же не умею этого делать. Станет играть и заниматься с тобой, пока я на работе. Тебе не придется скучать одной.
— Мне не скучно! — сказала девочка. Она насупилась и выглядела обиженной.
Потом бросила куклу, встала и, уцепившись за руку отца, принялась ласкаться к нему.
— Ты подлиза, Мисси! — с любовью произнес Конрад.
Потом присел перед нею, как тогда, в приюте, и, глядя снизу вверх в ее смуглое личико, очень серьезно произнес:
— Мисси, милая, на самом деле у тебя была мать, ее звали Джоан. Иногда ты кажешься мне похожей на нее. Она тебя очень любила и, если б была жива, то жила бы с нами, но, к сожалению, ее нет, и я хочу, чтобы вместо нее появилась другая — хорошая, добрая женщина. Так нам с тобой будет лучше, поверь, я знаю, что говорю.
Но Мелисса в ответ неожиданно заплакала и даже топнула ножкой.
— Не хочу! — воскликнула она, — не хочу! Не надо мне матери!
Конрад выпрямился.
— Но мне нужна жена.
— Зачем, если у тебя есть я?!
Он рассмеялся.
— Ты моя дочь, это совсем другое дело.
— Разве тебе меня мало?!
— В общем, нет, но… Послушай, малышка, успокойся! Я же не буду любить тебя меньше, если женюсь, и моя жена станет тебя любить, заботиться о тебе!
Он утешал ее, но сам был расстроен. Конрад никак не ожидал такого поворота событий. Он знал, как ранима Тина, и понимал, что если она узнает, что девочка против ее появления в доме, то не согласится не то, что выйти за него замуж, просто прийти в гости!
Однако он не собирался менять свои планы в
— Извини, Мелисса, но тебе придется слушаться! — Конрад сменил тон. — Тина придет, и ты будешь держаться с нею приветливо, иначе я тебя накажу!
— Ты? — недоверчиво произнесла Мелисса. Девочка была напугана: впервые она видела отца холодным, как лед, отчужденным, суровым. Накажет? Она знала только одно наказание — розги, да еще темную комнату. Ее губы задрожали. Какая-то странная глубина появилась в ее взгляде, и Конрад увидел недетскую боль и тяжелый, граничащий с отчаянием страх.
Он обнял девочку, но она не шевельнулась в ответ, ее тело словно окаменело.
— Прости, малышка, конечно, я не стану наказывать тебя, но буду очень сильно огорчен. Ты же не хочешь этого, правда?
Мелисса покачала головой.
— Вот и отлично! Будешь слушаться?
Она снова кивнула. Конрад отвел дочку в спальню, как всегда, уложил в постель и посидел возле нее немного. Все было как обычно, но на самом деле каждый из них затаил недовольство, опасение и обиду.
В этот вечер между ними встал третий человек, безвинный, не ведающий ничего, не желающий зла ни Мелиссе, ни Конраду, — Тина Хиггинс.
В ближайший выходной Конрад пригласил Тину в гости, и она пришла — нарядная, румяная от волнения, радостная и немного смущенная. Принесла ленты в подарок Мелиссе и большой красивый торт.
Накануне Конрад еще раз говорил с дочерью, предупреждал, как надо себя вести, и она сказала гостье «спасибо» за подарок, за столом сидела смирно, вежливо отвечала на вопросы, и только черные глаза ее украдкой недобро следили за Тиной и отцом. Тина не знала о переменах, произошедших с девочкой за эти три месяца, не представляла, какой веселой, оживленной, шумной она может быть, поэтому ей не бросилась в глаза неестественная скованность Мелиссы, натянутость ее манер.
Когда подали кофе, Конрад отослал дочь в детскую, а Тине предложил пересесть на диван в глубине комнаты.
Несколько минут Конрад молча смотрел на Тину — на ее завитые в тугие локоны длинные волосы, узкие запястья и тонкую талию, схваченную мягким кожаным поясом. Потом взял ее руку и поцеловал. Женщина потупила взор.
— Тина! Я пригласил тебя не случайно.
Она подняла зеленовато-серые глаза.
— Я понимаю.
— Десять лет, как мы знакомы! — Он улыбнулся. — Помнишь Кленси?
Ее улыбка была печальной, как зимнее солнце.
— Мне часто кажется, что это был сон.
— Мне тоже. А тебе не кажется еще кое-что? Она вопросительно посмотрела на него, и он ответил:
— Что мы много раз ошибались относительно самих себя? Тогда, в Кленси, конечно, был виноват я, но потом— мы оба.
И Тина тихо прошептала:
— Возможно.
— Но все еще можно исправить!
Она промолчала.
— Нам не поздно соединить свои судьбы. Сейчас я один, ты тоже. Ты нужна мне, Тина!