Тина Роджер
Шрифт:
— Замерзла? Сейчас будем дома, я разведу камин, и ты согреешься…
Они подошли к особняку в старинном готическом стиле, с огромной парадной лестницей и двумя мирно спящими каменными львами. Массивные дубовые двери жалобно скрипнули, когда Лион отворил их. Внутри дом утопал в рассыпанных повсюду цветах. Их были тысячи и тысячи здесь: розы, тюльпаны, лилии…, свежесрезанные…
— Для меня всегда загадка, где ты берешь столько свежих цветов! — сказала Тина, поднимаясь на второй этаж по массивной каменной лестнице, покрытой
— Зачем ты хочешь это знать? — Лион рассмеялся и прижал Тину к себе.
— Я очень люблю тебя, Лион, очень, — тихо сказала Тина.
— Я знаю.
Они вошли в спальню, с огромной кроватью с паланкином. Постель была усыпана розами.
— Хочешь что-нибудь съесть? — спросил Лион.
— Хочу, — Тина рассмеялась. — Тебя!
— Тогда иди ко мне, — он потянул ее на кровать…
Лион протянул руку, осторожно снимая ее платье, и от этого она почувствовала легкий страх.
— Чего ты боишься? — сразу спросил он.
— Не знаю, — она почувствовала слезы на глазах.
— Все будет хорошо.
— Я знаю, с тобой мне всегда хорошо.
Она легла на кровать, позволяя ему раздеть себя и полузакрыв глаза. Он нежно проводил своими мягкими пальцами по ее телу, и оно послушно расслаблялось.
— Тина, можно попросить тебя закрыть глаза и больше их не открывать?
— Странно, — она слегка приподнялась, опираясь на локоть. — Неужели ты все еще меня стесняешься?
— Можешь считать и так, — улыбка застыла в уголках его губ.
— Хорошо, — она послушно закрыла глаза, позволяя делать ему со своим телом все, что угодно.
Водоворот чувств захватывал ее, и один раз возникла мысль поглядеть, что он делает, потому что, по ощущениям, у Лиона должно было быть отнюдь не две руки, иначе никак невозможно было объяснить то, что происходило. Тина открыла глаза, но все было нормально, а Лион сразу прекратил ее ласкать, строго посмотрев ей в глаза.
— Тина, я просил тебя не подглядывать! Чего ты боишься?
— Чего я должна бояться? Я знаю тебя столько лет, — она сказала это и тут же сама удивилась, словно это была неправда. — Как-то странно все сегодня, — она легла рядом с ним на подушку, любуясь его правильными чертами лица. — Ты очень красив, Лион, — она сказала это совсем тихо и поворошила его волосы рукой. Он все равно услышал, рассмеялся. У него был странный смех, отражающийся от стен…
… Тина закрыла глаза и расслабилась…
…Через какое-то время ей стало казаться, что она находится с каким-то странным существом, многоруким и многоликим, но это нисколько не пугало ее. Лион одновременно воздействовал
— У нее шок Строггорн!
— Вижу, не останавливайся!
— Так хорошо с тобой, так хорошо, — она больше не стонала, лежала расслаблено на кровати. — Ничего не помню… Кроме нас, в мире есть еще люди?
— Угу, несколько миллиардов, — Лион прижал ее к себе.
— Я бы хотела умереть…
Он вдруг резко поднялся, оперевшись на руку, пристально вглядываясь в ее глаза, как будто хотел разглядеть ее душу.
— Почему ты так смотришь? Не нужно, мне больно…
— Придется потерпеть, Тина, мне очень жаль, правда, что так получилось… — он казался раздосадованным.
— О чем ты…? Я просто хочу быть с тобой, всегда, и никогда не уходить из этой спальни. Я что-то не то хочу? Прости, я устала, — ее глаза слипалась и вдруг ужасно разболелась голова. — Можно, я посплю у тебя на плече?
— Можно, — он лег на спину и снова прижал ее к себе.
Тина глубоко вздохнула и провалилась в сон.
Строггорн отключился от кресла, но встать у него не было сил. Диггиррен безуспешно пытался вывести Тину из шока, бесконечно изменяя препараты.
— Бесполезно, Диг. Не мучайся. Мы перегрузили ее нервную систему.
— Ты хоть понял, что у них там было?
— Не до конца. Сначала, я подумал, что это ложные воспоминания, но теперь почти уверен, что он уводил ее в Многомерность. Я так думаю, он создал этот город в Многомерности для Тины.
— Чем это плохо?
— Они провели вместе вовсе не несколько часов. Это у нас, в реальности, прошла одна ночь, а на самом деле, для Тины, там прошел большой кусок ее жизни.
— Строг, я не очень понял, что он делал с ней в постели?
Строггорн помрачнел. — Он был с ней нечеловеком, судя по ее восприятию.
— Это еще как понимать?
— Изменял тело, видимо. Иначе, то, что с ней делали, невозможно объяснить.