Тина ван Лигалон
Шрифт:
«Потому что ты любишь меня, наверное», —ответил ей мысленно Креил ван Рейн, и Тина удивленно подняла глаза, через секунду снова опустив их, и едва не заплакала, закусив губу и поняв, что выполнила первую просьбу Креила ван Рейна.
— Советник Креил ван Рейн, —резко вмешался Линган. — Вы нарушаете установленную процедуру экспертизы! Вы не имеете права на комментарии такого рода! Предупреждаю, следующий раз экспертиза будет прервана!
— Тина, встань, — продолжил Креил ван Рейн. Ее ноги напряглись, Тина сжала руки в кулаки,
« Нет! Нет!» —внутри нее все кричало. Пот выступил на лбу от напряжения. « Как плохо, Господи!» — Тина закрыла глаза и откинулась в кресле. Слеза стекала у нее по щеке.
— Тина, встань, — Креил сказал это так мягко, она только мотнула головой, так и не открыв глаза. Все поплыло, но Тина осталась неподвижно сидящей в кресле.
— Детка, деточка! —кто-то упорно звал ее. Тина открыла глаза и, увидев над собой Лингана, разрыдалась. Она лежала в палате, в которой сейчас столпился почти весь Совет, только не было ее отца и Креила ван Рейна. — Не нужно так плакать! —Линган сел на кровать, которая жалобно скрипнула под его весом, и прижал Тину к себе. — Все хорошо. Мы восстановили тебе дееспособность.
— Ой, Линг, хорошо, —она улыбнулась сквозь слезы. — Ужасно! Я не понимаю, как через это прошла Тина… —Линган предостерегающе сдвинул брови, и Тина замолчала.
Члены Совета потихоньку вышли из палаты, остался лишь Марсель, с огромным букетом цветов, который он положил на кровать.
— Спасибо, —теперь Тина уже улыбнулась широко, осознав наконец, что получила свободу распоряжаться своей жизнью.
Женщина бросилась к Креилу ван Рейну, как только он вошел в коридор отделения интенсивной терапии. Он вздрогнул, внимательно вгляделся в ее лицо и вслушался в мозг. Женщина была очень возбуждена, а Креил сразу понял, что она специально подкарауливала его, чтобы попросить о лечении ребенка. Постоянно у него случались инциденты с родителями больных детей, если кому-нибудь из них удавалось вычислить его телепатему или узнать в маске. Слишком многим приходилось отказывать в оказании помощи.
Креил постарался обогнуть женщину, насколько позволяла ширина коридора, прикидывая, не исчезнуть ли через Многомерность. Линган не советовал без крайней необходимости демонстрировать свои возможности, но иногда без этого просто невозможно было обойтись. Женщина, запыхавшись, все-таки догнала Креила и начала разговор.
— Советник, я вас очень прошу, не убегайте!
— Я буду вынужден вызвать охрану! —Он сказал это как можно жестче, даже не поглядев на женщину, и продолжая быстро идти.
— Поймите! У меня даже отказались взять Адама на испытания препаратов, а я так уговаривала!
На этот раз Креил бросил беглый взгляд на женщину. Не так-то часто родители просили подвергнуть ребенка испытаниям, все прекрасно знали, что это почти верная смерть, и решиться на такое женщина могла только с отчаяния.
— Почему отказались, Елена? —на этот раз он выудил из головы
— Сказали, что нечего увеличивать смертность на испытаниях, она и так слишком высокая, —торопливо объясняла Елена. Они уже почти дошли до коридора, перед входом в который стоял охранник, и ее бы не пропустили туда.
— Ничем не смогу вам помочь, —уже мягче сказал Креил. — Мне запрещена частная практика, а у вас практически безнадежный случай, насколько я понимаю.
Женщина сразу отстала, застыв посреди коридора, и Креилу пришлось обернуться на нее. Он испугался, что Елене стало плохо. У нее было мягкое, измученное лицо в обрамлении темно-русых прямых, до плеч, волос и совершенно потерянный взгляд, направленный куда-то в пустоту. Елене хорошо объяснили, что бросаться перед Советником на колени — совершенно бесполезное дело. Креил терпеть не мог таких выходок, и теперь она не знала, что делать дальше. Она слегка вздрогнула, поняв, что он смотрит на нее.
— Советник, это правда, что когда-то вы тоже похоронили неполноценного ребенка?
— И кто вам мог рассказать такие вещи? —Креил вернулся и подошел к Елене совсем близко, пытаясь узнать это из ее головы, она только слегка поморщилась.
— Не нужно делать этим людям плохо, они просто хотели помочь мне, сказали это случайно, —попросила она.
— Значит, ваш сын родился уже неполноценным? —она кивнула. — А теперь добавились генетические повреждения? —он на секунду задумался. — И вы хотите, чтобы вашего ребенка взяли на испытания? Это же почти верная смерть, вы хоть знаете об этом?
— Нам нечего терять. У него последняя стадия, ничто другое, как мне объяснили, все равно не поможет.
— Удивляюсь вашему умению находить общий язык с младшим обслуживающим персоналом! —Креилу удалось выяснить, что Елена обладала редким среди телепатов даром ладить с обычными людьми, основные сведения получив через нянечек. — Где ваш ребенок?
— В четвертом блоке.
Креил нахмурился. Четвертый блок — означало, что ребенка перевели умирать, пытаясь сделать его смерть просто менее болезненной. Для тех, кто попадал туда, была только одна дорога — на кремацию.
— Ждите меня здесь, когда освобожусь, посмотрю вашего ребенка. Только не вздумайте кому-нибудь рассказать об этом. —Он сразу резко повернулся и ушел.
Много часов Елена ходила по коридору, больше всего боясь, что Советник Креил ван Рейн забудет и не придет, и когда он наконец появился, ее лицо просияло.
— Ну и чему вы радуетесь? Шансов скорее всего нет.
Она сразу сникла, опустив плечи, и ему стало жаль ее.
Как только в четвертом блоке узнали о его приходе, весь персонал пришел в движение. Непрерывно кто-то натыкался на Креила и Елену, с любопытством ее осматривая, и еще через несколько минут — они еще даже не успели дойти до палаты, где держали ребенка, появился главный врач отделения.