Типичный огородник
Шрифт:
19. Финал рейда
Иван Савельевич оказался прав. Побеждённый медведь был всего лишь диким зверем в этом дремучем лесу, а хозяевами леса оказались дриады. Собственно весь этот лес — это участок одного из лордов, который прошёл задания новичков и благополучно продолжил расширять свои владения, пока его не постигла фатальная неудача. А о том, что же у дриад пошло не так, можно теперь лишь гадать. Однако Иван Савельевич вспомнил предупреждение системы, в которых ясно и чётко говорилось, что монстры из внешнего мира могут занести на участок чуму. А ещё соседние лорды могут
Вариантов может быть множество. Но знания пенсионера об окружающем мире пока что ограничивались рассказами новичков, да редкими вылазками на задания. Поэтому гадать тут было бесполезно. А дриады дремучего леса вряд ли что-то смогут рассказать. Они были совершенно обезумевшими ожившими мертвецами.
Хотя, конечно, живая дриада, которая была в составе отряда Ивана Савельевича, призвала помочь её сёстрам, попытаться исцелить их, вернуть им разум. Но ящер, являясь жрецом Света, лишь обречённо покачал головой. Да тут и Иван Савельевич прекрасно видел, что это конец. Большинство дриад дремучего леса уже давно усохло и превратились в ходячие коряги.
И кстати, как выяснилось, дриады — это венец эволюции растений. Поэтому и строение их тел было несколько необычным. Самое первое отличие Иван Савельевич подметил ещё в момент встречи с дриадой своего отряда. Она показалась ему увядшей, как растение, которое долго не поливали. Листья этой дриады, которые были элементами её одежды, пожухли. А зелёная кожа начала тускнеть и трескаться. Что же до дриад дремучего леса, то их кожа окончательно усохла и облетела, обнажив сплетение ветвей и прутьев, которые подменяли кости. От лиц остались лишь уродливые деревянные маски, с абсолютно пустыми глазницами. И лишь немногие умертвия сохраняли какое-то подобие своего прежнего облика, давая возможно понять, как они выглядели при жизни.
Если же говорить о разуме этих мёртвых дриад, то ими двигал лишь животный инстинкт — вытягивать жизнь из всего, что только можно, дабы самим продержаться хотя бы ещё денёк. По крайней мере, так объяснил ящер, убеждая всех, что тут уже ничем нельзя помочь.
Хотя много времени для убеждений у ящера не было. Увидев (или почуяв?) перед собой источник жизни, дриады помчались в атаку. При этом Иван Савельевич подметил, что умертвия не пользовались луком и стрелами, хотя это оружие у некоторых дриад имелось. Но дриады дремучего леса походили на оголодавших диких животных. Мозгов на то, чтобы замахнуться топором ещё хватало. А вот достать из колчана стрелу, натянуть тетиву да ещё и прицелиться — это уже было выше их возможностей. Что же до использования мёртвыми дриадами сложных заклинаний, то тут даже и говорить не о чем.
Первым атаковал мёртвых дриад ящер-жрец. Его книга зависла в воздухе и сама открылась на нужной странице. Всё это было предвестником сильнейшего заклинания ящера — прямо с небес, опаляя сухую листву и ветви мёртвых деревьев, ударил яркий луч света. Он полностью окутал одну из мёртвых дриад, заставив тут взвыть от боли и обратиться в пепел.
При этом дриада из отряда Ивана Савельевича зажала
В общем, с технической точки зрения — бой обещал быть достаточно лёгким. Это совершенно точно было «подземелье для новичков», где самое сложное испытание — это формирование команды авантюристов. Однако в моральном плане, этот бой буквально «подкосил» живую дриаду из отряда Ивана Савельевича.
Не желая видеть и слышать, как убивают её сестёр, дриада упала на колени, крепко зажмурилась, зажала уши и горько разрыдалась.
Да и сам Иван Савельевич прекрасно понимал, что происходит что-то неправильное. Но сражаться было необходимо. Нет иного выхода. Мёртвые дриады разорвут в клочья весь отряд, если все сложат оружие.
Так что, нужно запрятать свои чувства куда поглубже и начать убивать, чтобы самому выжить. Вот только чем убивать? Топор ящера, с которым пришёл Ивана Савельевич, застрял в ноге уже убитого обезумевшего медведя. А туша этого медведя теперь в яме лежит. Значит перед Иваном Савельевичем возник выбор: лезть за топором или сражаться голыми руками.
Эту дилемму разрешила девочка-кошка. Выйдя из невидимости, она сделала подсечку одной из мёртвых дриад и моментально подобрала топор, который та выронила при падении. А уже через секунду эта воровка была перед пенсионером и передавала ему трофейное оружие.
Что ж, после такого «подарка» от девочки-кошки Ивану Савельевичу ничего не оставалось, кроме как присоединиться к битве. Наступив на горло своим эмоциям, пенсионер подбежал к встающей на ноги мёртвой дриде (к той самой, которую подсекла девочка-кошка), и рубанул по её голове, словно он дрова колол.
Однако топор оказался максимально тупым. А череп дриады пусть и был сплетён из веток, но был максимально крепок. Так что, вопреки ожиданиям пенсионера дриада мёртвого леса не умерла окончательно, а обхватила его ноги и попыталась повалить на землю.
Ключевое здесь слово «попыталась». Ведь стоило только мёртвой дриаде дотронуться до костей Ивана Савельевича, как она неожиданно замерла. По её мёртвым рукам, которые больше всего уже походили на мёртвые коряги, побежали странные зелёные огоньки, словно маленькие светлячки. А в пустых глазницах дриады вспыхнуло ярко-зелёное пламя. Промычав что-то нечленораздельное, дриада крепко обхватила костлявые ноги Ивана Савельевича, словно они были для неё какой-то святыней.
— Стой! — успел остановить Иван Савельевич девочку-кошку, которая хотела помочь пенсионеру освободиться от столь странных и страстных объятий, и уже была готова вонзить в спину мёртвой дриады кинжал. — Погоди! Тут что-то странное происходит.
— Да что тут странного? Она поедает вас! — объяснила происходящее девочка-кошка. — Вытягивает из вас всю жизненную энергию.
— Вот только он уже мёртв, — вмешался в разговор ящер-жрец, которого тоже заинтересовала данная сцена. — Какая у этого лича может быть энергия? Ты как себя чувствуешь, мертвяк?