Типичный Петров
Шрифт:
Дальше – то же самое… Чудовищное ощущение – набирать и набирать номер, зная заранее, что никто не ответит. Уже и ездил я на
Белградскую улицу, чуть свет туда заявился. Понажимал на кодовые кнопки – без толку. Потом пожилая обитательница этого подъезда выводила на прогулку рыжую собачонку, и я, фальшиво-бодрым голосом прокричав: “Доброе утро!” – прошмыгнул в еще не захлопнувшуюся железную дверь. Сам, между прочим, терпеть не могу, когда в мой подъезд проникают таким воровским манером. А, думаю, ладно, пусть на меня милицию натравят: может, менты помогут разузнать, где же гуляют эти длинные
Поднялся на восьмой этаж. Давлю с отчаянной силой на кнопку, слышу, как звонок там, внутри, соловьем разливается: что за мещанство – имитация птичьего пения! В ответ – тишина, и интуиция подсказывает, что уже давно квартира необитаема. Нет, это мазохизм какой-то!
Теперь-то я задним числом понимаю: Витой я ставил заплатку на то место, что стало болеть, когда я тебя от себя оторвал. А теперь и новая ткань закровоточила. Мне уже ничего не надо: только бы убедиться, что куртизанка эта цела, жива… Юридически она в нашем городе нигде не зарегистрирована. Исчезла – и поминай, как звали…
Как звали ее Виточкой и целовали в исступлении…
Конечно, наведался не раз в тот ресторанчик “Лас Торрес” на Невском.
Никакой Виты там не нашел, зато встретил Виталия – шапочного знакомого моего по вагону-ресторану и несостоявшейся деловой затее.
С ним паренек еще помоложе. То-се, говорят, у нас сегодня банная ассамблея, приглашаем! Хорошая компания, девушки очень достойные. А, думаю, в конце концов, я не министр, не генеральный прокурор, если и снимут мою голую задницу скрытой камерой, то по центральному телевидению не покажут, да и по городской программе тоже. К тому же такая шальная мысль посещает: а что, если Вита там окажется? Могу я ее представить голую в обществе голых мужиков? Могу. С печально-высокомерным таким выражением восседает на банной скамье между двумя пузато-волосатыми господами. Большая грудь на всеобщее обозрение, а большая грусть – глубоко внутри.
За углом, на Марата, у Виталия припаркована скромная бежевая
“шкода”. Садимся – и так хорошо катится усталая душа моя по вечерним проспектам. Загородный, Московский, Ленинский… Забрались аж куда-то на улицу Доблести. Никогда там раньше не бывал. На Стойкости бывал, а на Доблести не бывал. Потом еще дальше в проулки заехали. Темнеет.
Что-то типа спортивной базы. А там – гибрид сауны с русской баней, и
Виталиев приятель – умывальников начальник и мочалок командир.
Переодетый в набедренное полотенце, вхожу в своего рода гостиную.
Пьянства особенного нет, только большие пузыри с пивом на столе да сухарики из пакетиков. Не пить собираются, не жрать, а вести беседы.
И довольно занятные, надо сказать. С нашим приездом как бы уже составился необходимый кворум, и слово берет председатель банного сообщества – многогранная личность лет шестидесяти с хвостиком.
Политик, ученый, представитель среднего бизнеса, театрал, меломан, бард, жизнелюб – и все в одном лице. Замечаю, что девушки и молодые люди называют его не по имени, а Алексеем Сергеевичем. Наверное, и фамилия у него небезызвестная.
Произносит он довольно остроумный спич во славу присутствующих девушек, украшая его надлежащей цитатой: “Быть женщиной – великий шаг, сводить с ума –
Нравится мне здесь. Ощущение такое, что пришел я в Эрмитаж да и шагнул внутрь большой картины Рубенса или какого-нибудь там Пуссена с обилием обнаженных женских и мужских тел. Излучение со всех сторон. И не сексуальное вовсе. Просто все, кроме меня, раскрепощены, и каждый говорит что хочет. Кто декламирует стихи, кто сплетничает про отсутствующих членов команды, кто блещет умеренно похабным анекдотом. Группового секса явно не предвидится. Не похоже и на то, что девушек потом развезут по разным хазам, чтобы утром премировать их купюрой, оставленной на прикроватной тумбочке. Вот одна шустренькая, парикмахерша по профессии, рассказывает, как в своем авто на кого-то наехала, а Алексей Сергеевич обещает употребить свои высокие гаишные связи и все уладить. Приятельские тут отношения, товарищеские. А почему, собственно, товарищество должно быть только мужским? Снова вспоминаю однополые банные компании своей молодости: вот скука-то была! А здесь – нечто совсем новое.
Мужской состав укомплектован вполне демократично, все слои общества представлены: ветераны, молодняк и лица среднего возраста (куда и я могу войти). Девушки заряжаются природной энергией от ровесников, а от стариков поднабираются мудрости и культурки. Могут здесь они и друга подцепить на время, и мужа на… более длительное время – слово
“навсегда” в наши дни неактуально. В общем, вот где сегодняшняя
Наташа Ростова находит своего Андрея Болконского.
На мой субъективный вкус, правда, не хватает в этом банном парламенте хотя бы одной зрелой женщины, сорокалетней или под сорок.
Это увеличило бы степень представительности. Но… Вспоминаю тут же, как Виталий еще при начале вагон-ресторанного знакомства серьезно, раздумчиво признался: “Мужчины моего возраста сейчас интересуются девушками не старше двадцати пяти”. А ему самому – максимум тридцать. Нет, с сорокалетками, по-видимому, могут работать немногие и только в индивидуальном порядке…
Девушка Маша увлеченно повествует:
– У нас тогда денег не хватало, чтобы в стриптиз-бар сходить. Так мы зашли на почту, пенсию Сережкину получили и как раз ее в том баре потратили.
Хорошо сохранившийся могучий красавец Сережка самодовольно сияет.
Вот с кого надо брать пример оптимизма! Ну что наши пенсионеры так ноют вечно, ведь месячной пенсии вполне достаточно для однократного посещения стриптиз-бара, да еще в обществе такой высокой и стройной подружки! Я, правда, не совсем понимаю, зачем этой счастливой парочке какой-то стриптиз понадобился. Эта Маша – сама по себе увлекательное шоу, да еще и личико у нее такое умное и живое, какое едва ли бывает у засмотренных профессионалок.