Типтик, или приключения одного мальчика, великолепной бабушки и говоряшего ворона

Юрий Магалиф

ТИПТИК,

ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДНОГО МАЛЬЧИКА,

ВЕЛИКОЛЕПНОЙ БАБУШКИ И ГОВОРЯЩЕГО ВОРОНА

– Это что же за имя такое - Типтик?

– Да вот уж такое. Обыкновенное имя - Типтик.

– Нет, не обыкновенное. Ты, наверное, его просто придумал. Таких имен не бывает.

– Всякие имена бывают. Имена бывают всякие, и мальчишки тоже бывают всякие.

– А этот твой Типтик - какой мальчишка?

– Вроде тебя. Росту невысокого, но и не такой уж малыш. Не толстый и не худенький - в самый раз.

Глаза серые, нос курносый... И по правде говоря, зовут его не Типтик, а Тимофей. Тимофей Птахин. Вот как его зовут по настоящему.

– А ты говорить - Типтик. Выдумал, да?

– Я тут ни при чем. Это ребята в его классе так придумали: взяли первые буквы от имени и фамилии. Получилось - ТИПТ. А потом, чтобы удобнее было выговаривать, прибавили еще две буковки. И получилось - ТИПТИК.

– Смешно получилось.

– А мне нравится.

– Мне тоже нравится... Ну, и что же было сначала?

– Ничего особенного сначала не было. Ходил Типтик в школу. В первый класс, потом во второй, потом - перешел в третий...

– А приключения? Ты же обещал рассказать о необыкновенных приключениях этого мальчишки.

– Очень уж необыкновенные приключения. Боюсь - не поверишь.

– А ты не выдумывай. Рассказывай по правде все, как было.

– Все равно, не поверишь.

– Это сказка?

– Сам не знаю... Не могу понять - где кончается правда и где начинается сказка.

– Все-таки расскажи, пожалуйста.

– Ну что ж, слушай.

– И про Ворона не забудь!

– Не забуду.

– И - про великолепную Бабушку!

– Не забуду. Итак...

Глава первая

Старый дом

Типтик все утро бегал по двору и устал. Присел отдохнуть. Имеет право на отдых человек, который прожил на свете целых девять лет? Имеет право на отдых человек, который закончил учебный год на пятерочки и четверочки? Должен отдохнуть человек, если все утро он бегал по двору и устал?.. Да, человек имеет право на отдых. Об этом даже есть специальный закон. И Типтик отдыхал вполне законно.

Он сидел на нижней ступеньке крыльца старого нежилого дома и ковырял щепочкой землю возле ног.

Обратите внимание: вокруг дома, где отдыхал Типтик, был не жесткий асфальт, а мягкая земля. Это потому, что дом был старый-престарый; его уже сто раз собирались разобрать на двора и на этом месте выстроить новый современный домище. Но почему-то с этим делом не торопились. Наверное, потому, что в городе было много новых домов, а старых почти и не осталось. А ведь приятно, когда на тихой улочке вдруг повстречается такой старый-престарый домик, украшенный деревянной резьбой, с чердаком и с высокой кирпичной трубой.

Говорят, что здесь когда-то жили ленинградцы, эвакуированные во время войны с фашистами. А до них, говорят, жили инженеры, построившие мост через реку. А до инженеров тут, говорят, проживали командиры непобедимой Красной Армии. А до командиров - здесь жил и работал Знаменитый Художник.

Как

была фамилия этого художника и чем он был знаменит - этого сейчас никто уже не помнит... Впрочем, между нами говоря, с художниками так нередко бывает: пока живой - знаменит, а когда умрет - никто и не вспомнит.

А все-таки, про этого художника - хоть и забыли люди его фамилию - до сих пор рассказывают всякие чудеса.

Например, говорят, что этот художник очень любил птиц; на чердаке устроил голубятню (голуби до сих пор там воркуют) и как будто бы научил разговаривать по-человечески какого-то умного вороненка. Еще говорят, что нарисовал художник удивительную картину, где изображен город, построенный, представьте себе, из стекла! Говорят, что картина эта была заколдована: чтобы ее увидеть по-настоящему, надо было произнести какие-то волшебные слова. Говорят... да мало ли что люди придумают - художника-то давно ведь нет на белом свете; поди теперь проверь, где правда, а где сказка.

Глава вторая

"Рази-двази..."

Так вот, значит, сидел наш Тимофей Птахин на крылечке старого дома, отдыхал и от нечего делать ковырял щепочкой землю.

Ковырял, ковырял... и вдруг щепочка наткнулась на что-то твердое. Типтик стал копать глубже и увидел в земле темный продолговатый металлический предмет. Вынул он этот предмет из земли, смахнул с него налипшие песчинки и соринки и понял, что держит в руках плоскую железную коробочку.

Разумеется, коробочка снаружи заржавела, - так что Типтик открыл ее с большим трудом. А когда открыл - ахнул! Внутри находились акварельные краски - яркие, свежие, совсем-совсем новенькие, словно их только что вчера положили в коробочку. А на внутренней стороне крышки зелеными буквами были написаны странные слова. Типтик сначала прочитал их про себя, а потом повторил вслух:

– "Рази-двази, тризи-мизи, пята-лата, сули-мули, буба-бэнс"!

Но едва Типтик произнес до конца эти удивительные, совершенно непонятные слова, как на чердаке старого дома послышался шум, и, расталкивая перепуганных голубей, оттуда вылетела большая черная птица. Она повисла в воздухе, как вертолет, - и вдруг, сложив крылья, камнем кинулась вниз и опустилась на землю прямо перед Типтиком.

– Мол-чать!
– четко сказала птица.
– Дурррак!

– Что-о?!
– разинул рот Типтик (он, действительно, между нами говоря, на секундочку поглупел).
– Это ты сказала?

– Дурррак!
– повторила птица и добавила: - За-будь!

Раскрыв огромный клюв, птица нахально подскочила к Типтику и выхватила у него из рук коробочку.

– Отдай!
– закричал Типтик.
– Отдай сейчас же!

Но птица ловко, хотя и тяжеловато, взлетела на крышу старого дома, положила коробочку рядом с собой, придавила ее когтистой лапой и прокричала:

– Каррр! Чужое не трррогай! Забудь!.. Привет! И, зажав краски в клюве, улетела неизвестно куда.

Глава третья