Тиран моей мечты

Эрос Эви

Современный ребенок. — А она мне ватрушку обещала.

— Ватрушку? — Назар Миролюбович удивленно посмотрел на меня, и я, кажется, начала краснеть. — Но… Хм. Да, ватрушку можно. Только не объедайся. — Начальство дождалось кивка сына и обратилось уже ко мне: — Тина, пойдемте… на два слова.

Я послушно поспешила за Черным, и уже в кабинете, прикрыв дверь (но неплотно — Назар Миролюбович явно прислушивался к звукам из приемной), начальник сказал: — Приглядите за ним, хорошо? Мне не с кем больше его оставить. Няня у нас

заболела очень неожиданно, а моя мама сейчас на Кипре отдыхает.

— А брат? — спросила я, и Назар Миролюбович чуть поморщился.

— Нет, — отрезал решительно, как приговор зачитывал. — Только учтите, Ярик — тот еще жук. Он вроде такой послушный, кивает, понимает все. А отвернетесь — и полезет куда-нибудь, куда не надо. Периодически смотрите на него, и я тоже буду выходить, проверять.

— Не волнуйтесь, — сказала я совершенно искренне. — Все будет в порядке.

— Надеюсь. А… — Назар Миролюбович вдруг чуть улыбнулся.

— Вы только что упоминали ватрушку. У вас еще одной нет? — Есть, — я кивнула и тоже улыбнулась. — Две.

— Прекрасно. Несите обе.

— А вы не лопнете? — Нет. Я крепкий. И… … И в этот момент в приемной что-то разбилось.

— Черт. Ярик! — взревел Черный, бросаясь обратно в соседнее помещение. Следом бросилась и я, а увидев, что именно разбилось, чуть не зарыдала от ужаса: заварочный чайник! Лучше бы он мою кружку разбил… — Ребенок! Кто тебя просил это трогать? — строго спросил Назар Миролюбович, доставая веник и совок из-за шкафа.

— Прости, пап, — повинился Ярик, сверкая лукавыми карими глазами. Действительно — жук! — Не прощу, пока убраться не поможешь. Сам напортачил — сам и убирай. И кстати, теперь никаких ватрушек. А если еще что-нибудь разобьешь, и без печенья останешься.

Ярослав обиженно засопел, но ничего не сказал — понимал справедливость взыскания. И взялся за веник.

За две минуты останки чайника и остатки чая были убраны с пола, и Назар Миролюбович нас покинул, попросив все же заварить ему любимый напиток прямо в чашке. И принести обещанное, но в количестве трех штук — раз Ярику не достанется.

Ребенок очень расстроился, и я, чтобы его утешить, сказала, когда Назар Миролюбович скрылся в своем кабинете: — Не переживай. Я в понедельник еще испеку, передам тебе с папой.

— Обещаешь? — он встрепенулся и перешел на «ты». Видимо, под впечатлением забыл свое желание казаться вежливым маленьким жуком.

— Обещаю.

Естественно, мне пришлось отменить все собеседования — какие собеседования с шестилетним ребенком в приемной? Это будет дурдом, а не собеседования.

Сидел спокойно Ярик примерно час. Потом начал ерзать на диване, сопеть, вздыхать. Дитю явно было скучно, и даже мультики не помогали.

Как я его понимаю! — Слушай, Ярик, — улыбнулась я, высовываясь из-за стойки. — А ты буквы знаешь? — Знаю, — ответил ребенок гордо.

— А читать умеешь? — Конечно.

— Хорошо

читаешь? — Ага.

— А давай проверим? Я тебе фразу напишу, и если сможешь ее прочитать, получишь шоколадную конфету.

Я как раз недавно обнаружила наполовину съеденную коробку конфет в Лерином столе, а так как меня периодически тянуло на сладкое, позвонила ей и спросила, можно ли съесть эти конфеты. И, получив добро на поедание, постепенно методично уничтожала.

— Если, конечно, у тебя нет аллергии на шоколад, как у твоего папы.

— Неа, — ребенок радостно помотал головой. — У меня нет.

— Тогда я сейчас кое-что напишу, и если прочитаешь, будет тебе приз.

Я вытащила листок из принтера и сначала написала на нем фразу: «Мой папа очень важный начальник и не любит, когда с ним спорят», а затем переделала ее, переставив буквы в обратном порядке.

Получилось «Йом апап ьнечо йынжав киньлачан и ен тибюл, адгок с мин тяропс». Я переписала это на другой листок, усмехнулась и пошла с ним к Ярославу. Ну, отпрыск гениальности, сейчас посмотрим, унаследовал ли ты эту самую гениальность у своего отца. И не только гениальность, но и упорство с упрямством.

Конечно, это задание — слишком сложное для его возраста, но вдруг? Надоест — дам другое. Я в шесть лет обожала такие вот перевернутые фразочки больше обычных книг.

Чем дольше Ярик смотрел на выведенные мной буквы, тем сильнее у него открывался рот и таращились глаза.

— Что это?! — Это шифр. Сначала надо разгадать, а когда разгадаешь, сможешь прочитать.

Мальчишка нахмурился.

— Так нечестно! — Почему? — подмигнула ему я. — Все честно. Если прочитаешь, получишь конфету. Ну, будешь пытаться или сразу сдашься? Конечно, не мог он сдаться после подобных заявлений. Весь в отца.

— Я прочитаю! — Хорошо, — кивнула я и вернулась за свой стол. Даже интересно, справится ли он с этим заданием? И если да, то как быстро? Минут двадцать ребенок пыхтел над листочком, а потом из кабинета вышел Назар Миролюбович.

— У вас тут какая-то подозрительная тишина, — пробормотал он, оглядывая приемную.

— Я Ярику задание дала.

— Да? — Черный подошел к сыну, поизучал листочек. — Киньлачан… Это что за язык такой, Тина? — Оборотный это язык, — ответила я весело. — Язык-наоборот.

Вы тоже можете попробовать прочитать, Назар Миролюбович.

— Да я уже прочитал, — хмыкнул начальник, и я вздохнула.

Гений он и в Африке гений. — А вы, Тина, молодец.

И ушел обратно к себе. А я еще долго сидела и глупо улыбалась: он меня похвалил! Ярик, кстати, расшифровал мое послание примерно через полчаса. Получил от меня заветную конфету и тут же потребовал второе задание, но посложнее. Я зашифровала ему фразу «Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж» и пообещала за расшифровку две конфеты.