Тиран
Шрифт:
— Если она небезразлична тебе, тогда подними задницу, засунь свой член в штаны и сядь в долбаный грузовик. — Медведь встал с кровати и поднял штаны. Подошел к комоду, оттолкнул его от стены и открыл отверстие в гипсокартоне. Пошарил внутри и достал два пистолета, затем убедился, что они оба заряжены, прежде чем положить их в кобуру под жилетом.
— Пойдем, мать твою, — сказал он, надев сапоги, стоявшие у открытой двери в крошечную ванную. Завязывать шнурки никто не собирался.
Медведь оттолкнул меня в сторону и вышел из комнаты первым, пошел к задней лестнице, противоположной той, по которой я пришел. Топот сапог, поднимающихся
— Что, послал к чертям все установленные мною правила, мальчик? Ты все равно ни одно из них не соблюдаешь. — Чоп стоял у подножья лестницы. — На тебя были возложены большие надежды. Но как, черт возьми, мне передавать молоток вице-президенту, который не уважает своих братьев, Президента и законы, по которым мы живем?
— Можем поспорить обо всем этом дерьме позже, папаня, — небрежно бросил Медведь. — Девушка Кинга может сыграть в ящик примерно через час, если мы не доберемся до нее, поэтому мы с тобой можем поговорить по душам после того, как я удостоверюсь, что этого не случится.
— Опять в беде? Девушка выглядела испуганной, когда приезжала сюда несколько недель назад, — сказал Чоп, выпятив нижнюю губу наружу.
— Она была здесь? — спросил Медведь, сделав шаг к Чопу. Пара человек прикрывала его сбоку, а когда увидели мое приближение, то приоткрыли свои жилеты, показывая, что вооружены.
Но я, черт возьми, тоже стоял не с пустыми руками.
— Да, она была здесь. Хотела поговорить с Медведем, — подхватил Волк, стоявший рядом с Чопом. Его руки исписаны цветными татуировками Джека Потрошителя, а также проституток разных степеней расчленения, за убийство которых тот стал известен. Только больной ублюдок захочет нанести такое дерьмо на свою кожу, но работа была проделана хорошая.
Одна из моих лучших.
— Почему никто не сказал мне, что она меня искала? — спросил Медведь, его грудь вздымалась от гнева.
— Во-первых, потому что мы были в режиме изоляции, пока ты занимался хрен знает чем с вот этим, — он махнул рукой на меня. — И, во-вторых, потому что я отдал такой приказ. Это все еще мой клуб, — сказал Чоп. — Истина в том, что она не относится к делам клуба, сын. Девушка не является нашей старухой и не приезжает сюда, чтобы сосать чей-то член. Поэтому я послал ее.
— Да, а еще соврал ей о моей смерти, — вмешался я, почувствовав прилив ярости.
Чопу хватило наглости рассмеяться.
— И что такого, мать твою? Я сказал ей, что вы оба мертвы.
— Пошел ты! — взревел Медведь и набросился на отца. Если бы моя малышка не была в опасности, то я бы послал осторожность к чертям и вырубил бы их. Байкера за байкером. Но это был не мой бой, и даже если бы это было не так, то у меня все равно не было времени для этого.
— Это не тебе решать.
— Нет, мне! Это именно то, чего ты, кажется, не понимаешь! Каждое решение, что затрагивает интересы клуба, принимаю я! Я, мать твою, Президент, но ты, по-моему, забыл, что в наши дни означает этот титул! Мне хочется передать тебе гребаный молоток, но ты плюешь мне в лицо каждый раз, когда отвергаешь его.
Медведь отказался стать Президентом?
Я схватил Медведя за плечи прежде, чем ему удалось добраться до Чопа. Он избавился от меня, но остановился. Я оглянулся на стоящих рядом байкеров, которые наблюдали за развернувшимся противостоянием.
— Большинство из вас я знаю всю свою
— Тебе лучше следить за своим гребаным языком, мальчик, — прошипел он в ответ и указал на Медведя. — Во что бы не ввязалась эта девушка, это не твоя проблема и не наша. И он тоже. — Чоп повернулся ко мне. — У тебя была возможность стать «Пляжным Ублюдком», мальчик. Много шансов. Но ты не захотел этой жизни. И отвернулся от возможности получить преданность и защиту этого клуба. — Чоп повернулся к Медведю. — Но ты все еще относишься к нему так, словно он ходит в проклятом невидимом жилете! — Чоп осмотрел меня с головы до ног так, словно я вызывал у него отвращение, а потом повернулся к сыну. — Он не заслуживает твоей преданности, мальчик. Твои братья могли встретиться со своим Создателем, а ты либо не понимаешь этого, либо тебе насрать, и, честно говоря, я, бл*дь, даже не знаю, что меня злит больше! — Чоп встал почти вплотную к Медведю. Они без малого соприкасались плечами, глядя в голубые глаза друг друга, оба выпятили грудь и сместили центр тяжести в одну сторону.
— Айзек был здесь, потому что кто-то из клуба впустил его. Один из наших братьев, из тех людей, которым я должен быть предан, убедился, что отморозок оказался здесь, чтобы убрать нас всех. Не только Кинга или Преппи, но и меня. Кто бы ни позволил ему войти, он был одним из наших братьев, и этому человеку было насрать на то, что конечным результатом могла стать пуля в моем черепе. — Чоп открыл рот, чтобы высказаться, но Медведь еще не закончил. — И не смей, мать твою, говорить со мной о преданности. Просто спроси маму. О, подожди, ты же не можешь. Она же, бл*дь, мертва из-за тебя.
— Ты неблагодарный сукин сын, — Чоп сморщил нос, словно собрался выдохнуть огнем.
— Сомневаешься в моей гребаной преданности этому клубу!? Я принял пулю за тебя. Убивал без вопросов. И был предан на сто пятьдесят процентов с того дня, как надел этот жилет. Это тебя нужно проверить, папаня, — Медведь сделал шаг назад. — Преп и Кинг были большей семьей для меня, чем ты когда-либо. И если действительно хочешь поговорить о преданности, тогда давай сделаем это. Потому что, если бы Преп все еще был здесь, я бы принял за него ту пулю. И с радостью отдал бы за него свою жизнь. А теперь девушка Кинга в беде, может быть, уже мертва, и я, ни секунды не думая, поменялся бы с ней местами только для того, чтобы ему не пришлось жить без нее.