Тиран
Шрифт:
– Нет, я никого не помню, - отрезала я.
Сенатор закатил глаза.
– Вижу, что манера твоего поведения нисколько не пострадала от потери памяти. Надин… ну, Надин делает все. Она была с тобой с момента твоего рождения. Мы скоро поговорим, - попрощавшись коротким кивком, сенатор нырнул назад в машину.
– Что бы ты не думала, действительно хорошо, что ты дома, Рэйми.
– Ты уезжаешь?
– спросила я.
– Вот так вот?
– Я должен вернуться через пару дней. У меня несколько
Машина отъехала.
– Мистер Е*аный Деятель, - пробубнила я. Надин громко прыснула со смеху, а после хлопнула себя по рту ладонью и прочистила горло.
– Ну, он прав в одном, - сказала женщина с легким южным акцентом, - твоя манера поведения никуда не делась.
Надин провела нас к ступенькам и открыла парадную дверь, отступив в сторону, чтобы я могла войти первой.
– Так ты хорошо меня знаешь, я полагаю?
– Девочка, я знала тебя с тех пор, когда ты еще ходила в подгузниках. Я знаю тебя лучше всех, - ответила она с улыбкой, которая заставила меня поверить ей.
– А теперь идем, давай что-нибудь поедим, а затем я помогу тебе обжиться в твоей комнате.
– Я следовала за Надин как потерянный утенок, и это было мне ненавистно. Я не чувствовала себя такой беспомощной с тех пор, как жила на улицах, и пообещала себе, что никогда не столкнусь с этим снова. Но вот, где я была - следовала за незнакомкой по чужому дому, потому что у меня не было другого выхода.
Нет. Мне не оставили другого выхода, напомнила я себе. Конечно, я могла вызвать такси и выбраться отсюда, но было лишь одно место, куда я могла поехать.
И оно было пустым.
Даже если Кинг не вернется назад в тюрьму, захочет ли он меня снова после того, как был полностью готов отдать меня?
Захочу ли я быть там после всего?
Сейчас я не была готова думать об этом.
Внутри дома полы были выполнены из темного дерева. Стены светлого дымчатого цвета. Здесь присутствовал вкус, и всего было в меру. Уютно и по-современному.
Я, мать вашу, ненавидела это.
– Как-то простовато для дома политика, разве нет?
– спросила я.
Надин закрыла за мной дверь, пока я стояла в маленьком фойе, выполняющем еще и функцию прихожей, и осмотрелась.
– Он восходящий политик, - объяснила она.
– У него нет унаследованного состояния, как у большинства стариков в нашем штате. Ранее был компьютерным программистом. Туда, где он находится сейчас, сенатор проложил себе путь предвыборными обещаниями, а не банковскими счетами, - проинформировала Надин, - а это редкость в наши дни.
– Ты говоришь так, будто он тебе нравится, - сказала я с удивлением.
Она покачала головой.
– Дело не в том, нравится он мне или нет. У него есть свои падения. Они есть у всех нас. Но человек заслуживает доверия там, где оно должно быть, - Надин стала передо мной, затем снова повела вперед.
– Конечно, его отцовские качества оставляют желать лучшего, но, когда дело касается политиков, никто не спорит с тем,
Мы остановились в центре дома. Кухня, столовая и гостиная - все делили одну зону, где кухня находилась в дальнем углу. Столешницы были высокими и кристально-белыми.
– Садись, - кивнула Надин на один из барных стульев с высокой спинкой. Но я осталась стоять на месте. Осознание того, что это происходило на самом деле, медленно начинало доходить до меня. Мне всегда было интересно, каким был дом, в котором я выросла, и вот я, в итоге, была здесь. Пусть и не чувствовала воодушевление, которое, думала, придет.
Я до сих пор испытывала шок. Злость. Горечь. И адское смущение.
Но воодушевление?
Не-а.
Надин вытаскивала ингредиенты из разных столешниц и шкафчиков над газовой плитой.
– Садись, девочка. Сейчас придумаю для тебя что-нибудь. Можешь спросить у меня все, что хочешь. Знаю, ты любитель вопросов, - женщина улыбнулась и вытерла руки о фартук, который повязала вокруг талии.
– Ну, думаю, это не изменилось, - сказала я, все-таки занимая место за столом.
– В последние месяцы мне частенько говорили, что я задаю слишком много вопросов.
Надин разбила яйцо в миску.
– Но ты изменилась. Я вижу это.
– Полагаю, это плохо?
– вздохнула я.
– Нет, - она подошла ко мне и оперлась локтями на столешницу.
– Вообще-то… думаю, мне нравится.
– Чем я теперь отличаюсь?
Надин поджала губы.
– Не уверена на все сто, но скажу тебе, как только буду знать, - потянувшись вперед, Надин ущипнула меня за нос. Подмигнув, женщина повернулась к плите, где начала смешивать ингредиенты деревянной ложкой.
– Это нечестно, - произнесла я, и получилось более жалостливо, чем хотелось.
– Все знают меня, но все для меня чужие. Я практически сама себе чужая.
– Детка, ненавижу говорить тебе это, но ты заметила, чтобы твой отец хоть каким-то образом создал впечатление о том, что он милый и приятный собеседник?
– Надин вытащила половник из столешницы.
– Нет, - тут же ответила я.
– Ну, в некотором смысле, вы двое всегда были чужими друг другу. Так что в этом плане все осталось прежним, - ответила она с улыбкой.
Я прикусила нижнюю губу.
– Не знаю, плохо это или хорошо.
Надин пожала плечами.
– А моя мама? Кто едет в спа, когда пропавший ребенок возвращается домой?
– Я больше не прятала своей горечи, потому что мне было горько.
Надин скривилась, будто надеялась, что я не спрошу о своей матери. Она продолжила помешивать то, что сделала в миске.
– Спа - это код, обозначающий, что либо она скрывается в каком-то отеле, либо находится на лечении от алкоголизма, где проходит реабилитацию по очищению поврежденной печени, - женщина вытерла руку о полотенце на плече.
– То есть… я просто…
О своей матери больше слушать не хотелось, поэтому я прервала Надин, решив извиниться за свое поведение.
– Что ты делаешь?
– спросила я, подаваясь вперед и опираясь на локти.