Тирания Ночи
Шрифт:
Течение менялось.
– Грим, что-то слишком дешево мы отделались, – ворчал Свавар, сгибаясь под тяжестью мешка с еще живой трепыхающейся рыбой. – Они точно нацелились нас ограбить.
– Нас шестеро. Они, конечно, парни здоровые и тупые, но не настолько же. Готов поспорить, у них с собой секретный груз, и они хотят, чтобы мы помогли им его защитить.
Такой расклад был Шаготу понятен и знаком. В перерывах между походами в дружине Эрифа он и сам промышлял подобным образом.
– Грим, у них взгляд какой-то нехороший.
– Ну и пусть. Повезло им с нами, вот и все.
Но
Когда Шагот встречался с капитаном глазами, то замечал насмешливое удивление. Словно тот знал об их опасениях и забавлялся на этот счет.
Шагот был уверен, что все предусмотрел: это просто рыбаки или контрабандисты, им незачем предавать своих пассажиров.
Погоня далась ему тяжело, усталость свисала с Шагота тяжелым изодранным плащом.
– И не будите меня, – велел он Торкалссонам, – если корабль не начнет тонуть и вода не дойдет до самых наших яиц.
Шагот отыскал спокойное местечко на палубе, ему совсем не хотелось спускаться в провонявший рыбой трюм.
Вокруг корабля сомкнулся туман.
Шаготу казалось, что он уснул.
Погруженный в глубокий сон, он тем не менее отчетливо видел все, что происходило вокруг. Туман рассеялся, море успокоилось. В волнах резвился морской народец. Прекрасные морские девы, которых отличала от обычных женщин лишь неземная красота, пели рыбакам песни. Странник их благословлял. Чем дальше в море уходила ладья, тем моложе он казался.
Море изменилось. Вода потемнела. В нос корабля ударило волной, а морской народ куда-то подевался.
Вскоре в корабль клыками вцепился шторм. Невозмутимые рыбаки направляли судно вперед, хотя зеленые вспененные волны сначала перехлестывали через палубу, а потом принялись молотить по обшивке гигантскими кулачищами.
Рыбаки не обращали на стихию ни малейшего внимания.
Они больше не улыбались и не болтали – лишь изредка молча поправляли снасти. Шагот удивился, как же они умудряются править кораблем, не переговариваясь между собой.
Вверху в облаках свирепо засверкали молнии. Две или три ударили в волны рядом с ладьей, а одна угодила в Красного Молота.
«Эти безумцы всех погубят», – понял Шагот.
От вспышки он на мгновение ослеп, а когда зрение к нему вернулось, увидел на палубе сумасшедшего рыжего детину – тот стоял, широко раскинув руки, и приветствовал бурю. Его громогласный смех заглушал удары грома.
Наконец-то до Шагота дошло: они оказались во власти вовсе не безумных рыбаков. Ему стало так страшно, как никогда еще не бывало – даже ночью вдали от родного берега.
Странник, почувствовав его страх, обернулся и посмотрел Шаготу прямо в глаза.
Воин чуть было не закричал: «Мама!»
Да, Странник был стар, но совсем не так стар, как казалось раньше. Теперь от него буквально исходила мощь. Но больше всего ужаснуло Шагота то, что у старика теперь был только один глаз.
Стурлангер не успел даже пискнуть, как на него обрушилась тьма.
Позолоченная ладья вынырнула из бури и оказалась в изумрудных водах, в которые никогда не случалось заплывать ни одному андорежскому купцу или воину. Подталкиваемое невидимой силой, судно скользнуло
Ладья, море, гномы, гора и замок – все это словно вышло из легенд и песен.
И быть может, где-то там, вдали, их поджидает сплетенный из радуг мост.
Изумленные жители Ары, качая головами, вернулись в деревню. День прошел, но никто этого даже не заметил.
Во время их отсутствия в деревне побывал кто-то (или что-то). Ничего не пропало, но кто-то явно шарил здесь и всюду успел сунуть свой нос.
Из ледника донесся крик, и все поспешили туда. Оказалось, что Аре кто-то даровал неслыханный рыбный улов.
Все от мала до велика бросились за ножами, и закипела работа: рыбу следовало почистить и выпотрошить, вытащить из нее икру и кости. Никогда еще не приходилось им так трудиться. Ворчуны, как обычно, жаловались, но ведь всегда найдутся такие, для кого нет добра без худа.
8
Посланник патриарха Бронт Донето был, что называется, епископом без епископства. Иными словами, членом коллегии – одним из тех тихих, наводящих страх людей, которых знали в лицо лишь посвященные. Серифс, хоть и был приближенным патриарха, Донето не знал. В противном случае он с большим трепетом ждал бы их следующей встречи.
Бронт Донето был не просто приближенным Безупречного V, а еще и его двоюродным братом. Вдвоем они добьются многого. Они еще достаточно молоды, сильны и преисполнены грандиозных замыслов. Но на пути вставали разнообразные препятствия вроде того же Серифса – типичный продажный человечишка, его можно использовать, но сам он не способен ни к каким свершениям. Такие, как он, прячутся в роскошных дворцах и воруют напропалую, чтобы жить припеваючи и предаваться удовольствиям с малолетними любовницами и любовниками.
Донето был циником: всегда ждал от людей самого худшего и любил прихвастнуть, что ожидания эти редко его обманывают. Но еще он искренне верил в свою церковь и в то, что она должна стать для чалдарян всем. Само учение интересовало его мало.
Посланник решил воспользоваться советом епископа и посмотреть, какие настроения нынче царят в Коннеке. Нужно разузнать, что думает этот сброд, и решить, как очистить здешние края от ереси.
Притворство давалось Донето непросто. Он был совсем не тем принцем, который может с легкостью сойти за нищего, и актер из него получился никудышный. До путешествия в Коннек он никогда не забирался так далеко от дома и лишь единожды покидал епископальные владения, когда пытался убедить семейства Апариона предоставить Броту корабли, чтобы отправить собранную предыдущим патриархом армию в священный поход – завоевывать праманское королевство Кальзир. Переговоры тогда окончились неудачно.