Тирания справедливости
Шрифт:
Фёдора поражало то, что узаконенное убийство было неизбежным финалом жизни каждого. Нужно было с детства знать, что как только иссякнут силы трудится, приедет торжественный караул сенатских поэтов, воздадут честь и хвалу принесшему столько пользы обществу человеку, нарядят в атласный халат с гербом Республики и с пышными обрядами отправят на переработку в удобрения для скудеющих почв. Так, по словам нарративных идеологов, происходит круговорот души в природе, и она, выйдя из праха, возвращается в прах, воплощаясь в новой жизни.
Но Фёдор знал, что это жестокая ложь. Однажды, еще проходя службу молодым отроком в консисдатере, он почти случайно обнаружил в огромных кучах хлама прошлых веков,
Тогда контрольный чип в голове тут же начал противно пищать, передавая информацию полицейским службам о незаконном проникновении на запретную территорию. Но Федя успел до подхода андроидов-полицейских прочитать несколько страниц и спрятать стопку листов из книги.
Его наказали трехдневным заключением в спецприемнике, полностью обездвижив тело в неудобном аналоге смирительной рубашки. Сутки в ней можно просидеть, терпя неудобства, но вот далее затекшие конечности не могут сдвинуться ни на миллиметр, ощущаются сотни врезающихся в тело иголочек от недостатка кровоснабжения. Пытка была ужасающей и те, кто так сидел десять суток и более сходили с ума. У них загнивали конечности от недостатка крови, а струпья и пролежни покрывали все тело.
Но Федя был мальчик стойкий. Выстраданные листочки старинной книги подарили ему обрывочные впечатления о прошлом мире, о свободе выбора работы и профессии, счастливой старости, разнообразии пищи, путешествиях и отдыхе, развлечениях, о многом другом, что потеряло человечество.
Тогда, в детстве он был слишком наивным. Считал, что покой и нега не дана никакому представителю общества, и все люди должны трудиться, не покладая рук. По головизору показывали как «Патриции» с умным видом денно и нощно решают трудные задачи и проблемы человечества, «Сенаторы» думают о судьбах простых людей, «Глашатаи» стараются донести множество знаний и информации для трудового населения, «Архонты» придумывают самые гуманные законы, «Магистраты» в поте лица руководят службами, «Центурионы» зорко следят за порядком и внешней безопасностью и многие, многие другие представители «сливок общества» ежедневно несут свою нелегкую вахту, чтобы простые труженики могли хорошо поесть, уснуть в комфорте, не переживая об опасностях окружающего мира.
Но уже на первых этапах обучения в Гвалтиторе он понял, что это показуха, которую транслируют прикованным к своему жилью и рабочему месту представителям низших слоев общества. Огромная масса народа служила фундаментом для роскошной, даже непотребно развратной и гедонистической жизни верхних слоев общества. Выжимая все соки, эти небожители не ведали никаких трудностей, плотно оседлав серую массу своим контролем и горами лживого очковтирательства.
Но никто Федю не слушал. Один раз, заикнувшись об этом в разговоре с родителями, он понял, насколько их внутренний мир думает в унисон с официальной пропагандой. На следующий день он был вызван на разговор в дисциплинарный комитет – «чип контроля» работал без сбоев. Инакомыслие жестоко пресекалось и Федя, дабы снова не ощутить цепких объятий душной смирительной рубашки, отговорился тем, что наплел историю про листовку, краем глаза увиденную на заборе. И действительно, подобные листовки то и дело выклеивались бандами «отЧИПенцев» (людей, выкинутых системой контроля из рамок человеческого сообщества и
Светловолосый и голубоглазый, высокий и мускулистый Федя чисто эстетически нравился менторам и наставникам. К тому же спокойный, ровный, но твердый характер, а также некоторая закрытость и неболтливость внушали только позитивное впечатление о молодом человеке у окружающих. Ну и в дополнение, ответственное отношение к обязанностям заставляло старших все чаще доверять подопечному. Поэтому в заведении Федя был на хорошем счету и его быстро простили за инцидент.
В Гвалтиторе, обители духа «Разумных», готовили будущих слуг для представителей верхушки интеллигенции и ученых – довольно влиятельной группы высшей богемы Республики. Функциональные учреждения, типа Гвалтиторы, не имели рамок между представителями разного уровня индигенатов, в отличие от районов проживания и досуга.
С одной стороны Феде повезло, что он не пошел по стопам родителей, медленно умирая от тяжелой, вредной и опасной работы на горно-обогатительных комплексах. Им едва стукнуло сорок, но выглядели они дряхлеющими стариками.
Если же смотреть с другой стороны, то теперь он мог стать представителем тысячи и одной профессии прислуги высокоумных, занудных и самовлюбленных представителей науки, от лабораторной мыши и донора органов до испытателя новых препаратов и живым краш-тестером современных летающих аппаратов. Нет, конечно, были и другие, более долгоживущие профессии, но судя по тому, что набор в Гвалтиторе за последние годы сильно вырос, говорит скорее о нехватке прислуги, чем о заметном повышении IQ у нового поколения граждан Республики.
Облака серого смога кружились внизу, простираясь отвратительно-грязным ковром на необозримую даль, обволакивая подножье горы Булатная, одну из нескольких молодых десятитысячников планеты Земля. Федя стоял в комнате, где открывался потрясающий вид с шестьсот двенадцатого этажа башни Гвалтиторы, сжав руки замком за спиной, и терпеливо ждал кондакт-верстмастера, запрокинувшего голову в глобальный документопоток инфосферы планеты, готовя ему направление на службу. Трясущийся от невероятной скорости обмена данных, он натужно комбинировал потоками, составляя наилучший вариант размещения Фёдора на основании более шестнадцати тысяч физических, двадцати восьми тысяч интеллектуальных, тридцати двух тысяч психологических и еще на куче разнообразных, известных только ученым, параметрах.
Скучный вид серого дизайна утилитарной конторы низшего звена навевал скуку и сон, но Федя спокойно терпел, поскольку сегодня его познакомят с куратором, который в ближайшие три года будет его «натаскивать» делать то, что нужно «во благо общества».
– Молодой человек, – раздался скрипучий голос кондакт-верстмастера. – Вам в комнату 4123, седьмой сектор, этаж 726. Поторопитесь, потому, что вы опаздываете.
– Но я же пришел ровно в назначенную секунду и стою тут уже битый час, – спокойно, но твердо произнес Федя.
– Вы хотите сказать, что я виноват в вашей задержке? – с напором произнес седовласый старик. Федя не стал отвечать, а быстро пошел в заданном направлении. Кто он такой, чтобы перечить бюрократии Республики. Кто знает, может вместо составления диаграммы способностей старик общался с друзьями, раскладывал покер или смотрел запрещенный контент. Говорят, что мариновать посетителей это конек среднего звена исполнителей, пустивших корни в свои удобные стулья и кресла, ставших полностью анатомическими за годы ерзанья по ним. Океанический планктон пережил миллиарды лет и несколько критических глобальных вымираний, а уж офисный – уж точно более живучий.