Тирант Белый
Шрифт:
Весьма скоро увидели в войске Тиранта, что одна из их галер направляется к ним с надутыми парусами, подгоняемая также гребцами. Они тут же поняли, что вражьи галиоты приближаются. Маршал приказал закончить погрузку людей, а также бомбард и других необходимых вещей. Когда подошел час вечерни, галиоты стали видны из порта. Тогда корабль Маршала вышел первым. Заметив его, турки стали сильно радоваться, говоря, что корабль уже можно считать захваченным. Великий Карамань пригласил свою дочь и остальных женщин, бывших на галиоте, выйти на верхнюю палубу, дабы поглядеть на корабль, который вот-вот будет взят. Вслед за ним вышел корабль сеньора де ла Пантаналеа, затем — герцога Мессинского. Радость турок и генуэзцев лишь увеличилась. А Великий Карамань сказал
Выбирай себе любой из этих трех кораблей — он будет твой, ибо я тебе его дарю.
Она попросила самый первый для себя, и он был ей обещан. После этого вышли
корабли сеньора д’Аграмуна и Ипполита, и все они следовали в строгом порядке. А добрый приор ордена Святого Иоанна плыл последним, замыкая строй кораблей. И когда он отошел от берега, стояла уже темная ночь.
Генуэзцы, завидев двенадцать больших кораблей, изумились, откуда они взялись. А христиане вывели затем все вельботы и все корабельные шлюпки, а за ними — рыбачьи лодки. И на тех из них, где не было мачты, водружали длинную палку или весло и, укрепив их как следует, привязывали к ним фонарь. Первым, как было договорено, зажегся фонарь на корме маршальского корабля. А затем и на всех остальных суднах, как больших, так и маленьких, было сделано то, что приказал Тирант. Когда загорелись все фонари, оказалось их семьдесят четыре. Увидев столько огней, враги решили, что все это — военные корабли, и сказали:
Не иначе, как флот Великого магистра Родоса прибыл сюда вместе с флотом короля Сицилии. Узнав о том, что мы плывем, хитрые христиане, видимо, попросили помощи у венецианцев[460] и собрали огромную армаду, а теперь намерены разбить нас.
И порешили тогда мавры повернуть назад, к берегам Турции.
Уж лучше нам спасти жизнь, чем дожидаться боя с их семьюдесятью четырьмя кораблями.
Один из генуэзских галиотов трижды зажег и погасил фонарь. После этого сигнала все галиоты развернулись и как можно быстрее поплыли прочь с места боя. Одни направились на восток, другие на запад, третьи на юг, четвертые на север. А посланная Тирантом галера не переставая следовала за галиотом Великого Караманя. Тот двинулся к Кипру, дабы обойти острова и, если будет возможно, высадиться неподалеку от Александрии. На галиоте надеялись, что никто не будет их преследовать. Однако, заметив галеру, турки встревожились. А Тирант на своем корабле не отставал от галеры. И на каждом судне как можно выше поднимали паруса на бизань-мачте и на фок-мачте и натягивали столько лиселей[461], сколько мог выдержать каждый корабль.
С наступлением утра Тирант не увидел поблизости ни одного своего корабля, однако обнаружил невдалеке галиот Великого Караманя. Почти в самый полдень Тирант настиг его, и суда стали сближаться для боя. Сражение было необыкновенно жарким, ибо турки обрушили на корабль Тиранта столько камней, что почти никто не мог передвигаться по палубе. А ежели камень попадал в человека, то валил его с ног, будь тот даже в доспехах. На корабле Маршала находилось множество баллист. Но после первой атаки много оказалось у него раненых и убитых. Не думайте, однако, что галера, прежде преследовавшая Караманя, так и не осмелилась подойти к месту сражения. И с каждого судна на вражье цепляли абордажные крюки, чтобы задержать его, так что ни одно из них не могло свободно двигаться. На корабле Тиранта сражавшиеся имели большое преимущество, ибо были облачены в стальные латы и в панцири со шлемами, так что едва кто-то был убит или ранен, как с него снимали все доспехи и надевали их на другого. А с марса метали они железные прутья[462]’, нанося смертельные удары противнику.
После первой схватки на кораблях устроили передышку в полчаса. А переведя дух, и мавры и христиане снова храбро ринулись в бой. Турки забрасывали христиан известью, чтобы ослепить их. Затем черпаками лили в них кипящее масло. Обе стороны поливали друг друга кипящей смолой. И ни днем, ни ночью не переставали
Однако оставим их сражаться, а сами посмотрим, что делают тем временем остальные бароны и рыцари.
Прочие одиннадцать кораблей не видели судна Тиранта, ибо тот приказал погасить на нем огни. Но, подойдя к десяти турецким галиотам на расстояние выстрела из бомбарды, они сошлись борт к борту. Ипполит же не захотел подойти ни к одному из них, а расположился с наветренной стороны и стал наблюдать за сражением. Он увидел, что корабль сеньора де ла Пантаналеа вот-вот будет захвачен и что очень много турок поднялись на него и числом уже превосходят христиан. Тогда Ипполит атаковал вражий галиот. А поскольку большая часть турок перешла на другой корабль и захватила его почти целиком — кроме кормовой башни, — то Ипполит без особого труда вместе со своими людьми проник на турецкий галиот. Всех раненых и мертвых турок и генуэзцев, которых они там находили, сбрасывали они в море. Затем, как нельзя кстати, пришли они на подмогу сеньору де ла Пантаналеа. Помощь их — так показалось всем — была оказана очень умело и спасла., как вовремя данное лекарство. К тому же подали они пример доблести и мужества, избавили от страха боязливых и внушили всем отвагу и надежду. Ипполит со своими людьми тут же покинул корабль сеньора де ла Пантаналеа и, вернувшись на свой, направился вновь помогать тем, кто в первую очередь в этом нуждался.
А сеньор де ла Пантаналеа, увидев, что на турецком галиоте никого не осталось, отправил на него часть своих воинов. Он приказал натянуть сильнее паруса и бросился вдогонку за галиотами. Он нагнал их первым и атаковал один из галиотов. Пока они сражались, подплыл еще один галиот, который вскоре сдался. Так что теперь у сеньора де ла Пантаналеа было три судна. И подобным же образом поступали остальные одиннадцать кораблей христиан и две их галеры, захватившие четырнадцать галиотов в море. Еще два заставили они сдаться, когда те пристали к берегу. Прочие же галиоты ушли.
Теперь посмотрим, что делает Тирант и бьется ли он до сих пор с турками. Его корабль и галера сражались с турецким галиотом с полудня и весь день, и всю ночь, и еще один день до самого заката. Двадцать семь раз начинали они атаку. Тирант бился в одиночку, отражая все удары до единого. Отбросив всякий страх, он сказал:
Пусть будет мне это во вред, но я или захвачу тебя, Великий Карамань, или умру.
Во время этого сражения Тирант был ранен стрелой в руку. И когда захотел он подняться в носовую башню, еще одна стрела попала ему в бедро. А туркам так хотелось захватить его корабль, что в отчаянии прыгнули трое из них в носовую башню, но едва лишь они там оказались, как были сброшены за борт.
Когда Великий Карамань увидел, как мало осталось у него людей, приказал он принести сундук с деньгами, драгоценностями и платьем. Он заставил свою дочь нарядиться в парчовую тунику, привязал золотую цепь вместе с шелковой веревкой одним концом к ее шее, а другим — к сундуку с драгоценностями и прочими богатствами и сбросил и дочь, и сундук в море. Затем поступил он так же со всеми другими женщинами, которые были у него на галиоте. После чего он и верховный владыка Индии вошли в каюту, где прежде ехала дочь Караманя, и, бросив галиот на произвол судьбы, легли на кровати и накрылись покрывалами в ожидании смерти.
Когда христиане захватили галиот, Тирант, хоть и был ранен, перешел на него и спросил, что стало с Великим Караманем.
Сеньор Маршал, — ответил ему один рыцарь, который плыл на его корабле, а затем первым проник на турецкий галиот и убил множество турок, — страх битвы ужаснее ее самой: вместе с верховным владыкой Индии спрятались они внизу, в каюте и, ожидая кончины, укрылись с головой.
Как, и верховный владыка Индии здесь? — спросил Маршал.
Конечно, сеньор, они здесь оба.