Тише!
Шрифт:
— Ты неправильно это делаешь, — начал инструктировать он. — Возьми их вот так, чтобы можно было нормально ими пользоваться и не ронять еду.
После нескольких попыток Эвану удалось схватить палочками кусочек жареного цыплёнка. Уголки губ Ашера подёргивались, когда он смотрел на то, как Эван осторожненько подцепляет цыплёнка и так медленно-медленно подносит его ко рту. Затем этот кусок выскальзывает и плюхается обратно в коробку. Ашер силился сдерживаться и не смеяться.
— Продолжай практиковаться.
Эван крякнул и попробовал снова. На этот раз цыплёнок оказался
— Знаешь, я тут думал, — сказал он, всё разжевав и слизнув соус с нижней губы, — говорил ли ты с Вивиан с тех пор...
Ашер замер, не донеся палочки до губ. С цыплёнка сползло немного лапши.
— Не говорил, — сказал он и запихнул еду в рот. Пережёвывая, он обдумал свои дальнейшие слова. — Я позвоню ей. Я просто пока не решил, что ей сказать.
Он не мог признаться Эвану в том, что уже звонил ей. Много раз. Она же в ответ не перезвонила ему.
Эван постучал палочками по коробке.
— Не знаю, приятель. В данной ситуации виновата она, так что, может, именно ей нужно звонить первой.
Ашер скептически посмотрел на него, и Эван продолжил:
— С ней может поговорить кто-нибудь ещё. Мы ходим на одно из занятий вместе, так что я мог бы взять это на себя.
Что ж, если это не испортило его аппетит... Он вздохнул и поставил еду на кофейный столик, отклонившись на диванный подлокотник и уставившись в потолок.
— Она поймёт, что тебе нужно. Между нами с Вивиан такое постоянно происходит. Вне зависимости от того, нравится мне тот урод, с которым она решит встречаться, или нет, я не имею никакого права говорить ей то, что сказал тогда.
Эван вперился взглядом в свою порцию, ковыряясь в ней палочками без особого интереса.
— Из всего, что ты мне рассказал, следует, что она заслуживает того, чтобы некоторое время с ней не общаться...
— Не заслуживает, — отрезал Ашер. — Вивиан — замечательная девушка. Она никому не хочет сделать больно. Она просто... слишком доверчивая и великодушная. Но если бы она не была такой, то давно бы уже бросила меня.
Сколько раз за все эти годы они ссорились? И сколько раз она прощала ему все те глупости, что он говорил ей, и те моменты, когда он не к месту высказывал своё мнение? Он мог не выносить решения, которые она принимала, но ненавидеть её саму он не мог.
Эван бросил на него встревоженный взгляд, но потом погрузился глубоко в себя и, о чём бы ни думал, Ашера он в свои мысли не посвятил. Но Ашер догадывался, что у Эвана на уме.
— Ты не знаешь её так, как я, — пробормотал он.
— Нет. Но я думаю, что друзья должны рассказывать друг другу всё, что
чувствуют, даже если один из них слышать ничего не хочет. Она не может осуждать тебя за это.
Мышцы Ашера напряглись, и он выпрямился.
— О тебе можно сказать то же самое. Ты никогда никому не говоришь, о чём ты действительно думаешь.
Эван немного сдулся.
— Прости, ты прав.
В его тоне не было ни капли сожаления.
Это молчание проложило между ними пропасть в миллион миль, которых ещё секунду назад не было.
Ашер помрачнел. Он не хотел злиться. Ему нужно было уйти оттуда до того,
Он с усилием встал.
— Если ты закончил, я пойду.
Ему бы стоило поблагодарить его за ужин, но нужные слова не приходили в голову. Они были где-то за пределами его сознания, где, похоже, теперь был и Эван. Не успел он надеть ботинки, как Эван отодвинул еду и резко встал.
— Нет... знаешь что? Я не закончил.
Между его бровями пролегла складка, а во взгляде сквозили упрямость и твёрдость, с которыми Ашер не мог сладить. Эван подошёл ближе.
Ашер рефлекторно отстранился, поднял плечи и напрягся, приготовившись нанести удар. Эван опустил голову.
— Знаешь, Вивиан здорово повезло, что у неё есть ты. Все её друзья говорят о ней гадости за спиной в «Роще», и только ты до сих пор на её стороне и защищаешь её. Она принимает глупое, опасное решение, а ты хочешь оградить её от неприятностей. Ты позволяешь ей втаптывать себя в грязь и всякий раз возвращаться. Ей не стоит забывать об этом, как и, на мой взгляд, тебе.
Когда они стояли так близко друг к другу, Ашер осознал с некоторой болезненностью, что, хоть они примерно одного роста, Эван его не в пример больше. Но пока тот в упор смотрел на него, черты его лица медленно расслаблялись, пока вновь в его взгляде не появилась эта знакомая неуверенность, а в линии губ — нерешительность, к которым Ашер так привык.
— Мы же друзья, ведь так? Мне показалось, что тебе нужно это услышать.
Из-за напряжения дрожь охватила его мышцы. Всё в нём сжалось до предела, он был готов сбежать.
«Ты позволяешь ей втаптывать себя в грязь»...
Ему нужно было уйти. Ему надо обозначить между собой и Эваном дистанцию, пока тому не удалось прорваться, пробраться дальше, прямо до его неуверенности и уязвлённой гордости. Ему нужно было снова научиться дышать.
— Никто не втаптывает меня в грязь, — прорычал он. — Никто.
Ашер не стал искать свою куртку. Он выбежал за дверь, слыша Эвана, который звал его.
***
То, что Ричтер был при смерти, чистюлю из него не сделало. В его квартире всё ещё воняло отходами, прогнившей едой и Бог его знает, чем. Ашер поднял воротник водолазки так, чтобы хоть слегка приглушить это зловоние. Он отпихнул ногой корзину с аккуратно сложенным бельём, стоящую перед входной дверью, — мама Ричтера постаралась? — и проскользнул внутрь.
Ричтер лежал, развалившись, на диване в трусах-боксёрах и смотрел порнушку по телевизору. Глаза у него были налиты кровью, а веки потяжелели. Он накачан наркотиками. Или алкоголем. Или и тем, и другим. Но всё же Ричтер смог медленно поднять глаза на Ашера с другой стороны кофейного столика. Он медленно обнажил зубы в усмешке.
— Ашер... Чувак, сладкий, ты как вошёл? Ты как... ты как ниндзя.
Ричтер не спеша приподнялся, как в замедленной съёмке.
— Иди... иди сюда, ты должен это увидеть, это так грязно.