Тишина

Блэр Э. К.

Он лезет в карман, и мое сердце бьется так, как я никогда раньше не чувствовала, когда он достает кольцо.

— И я обещаю тебе, что буду любить всю твою тьму, если ты пообещаешь любить и мою тоже.

— Деклан...

— Выходи за меня замуж.

И это был тот момент, когда все мои мечты сбылись. Мы сидели там, в саду нарциссов, и он держал это кольцо, которое в точности олицетворяло то, кем мы были, между его пальцами — двумя людьми, в которых было так много тьмы. Бриллиант подушечной огранки был блестящим и очень черным, с замысловатыми гранями,

окруженный крошечными сверкающими белыми бриллиантами, которые также украшали изящно тонкое платиновое кольцо.

Но дело было не в кольце, а в нем самом. Это всегда был он. Единственный, кто был достаточно силен, чтобы любить меня такой, какая я есть. Он забрал всю мою гниль и все мои шрамы и каким—то образом заставил меня почувствовать себя настоящей принцессой.

Всю свою жизнь я ждала, что кто-нибудь спасет меня, и он это сделал. В тот момент я поняла, что никогда не буду нелюбима, никогда не буду брошена и никогда не останусь сражаться с монстрами в одиночку.

— Да!

Мои глаза не отрываются от его прекрасного лица, когда он надевает кольцо мне на палец, и, как только оно оказывается на месте, я бросаюсь в его объятия, сбивая его с ног. И мы целуемся так, как никогда не целовались двое людей. Я изливаю свою душу в его рот, когда его руки крепко сжимают меня — мы так нуждаемся в близости.

Но эта близость обрывается в тот момент, когда я слышу щелчок.

Я отскакиваю назад и в одно мгновение оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что на меня смотрит дуло пистолета.

— Ты пошевелишься, я застрелю ее, — рычит мужчина Деклану. Но я знаю, что Деклан сейчас не вооружен.

Мы беспомощны.

Я застываю на месте. Я даже больше не чувствую, как бьется мое сердце.

— Это месть. Твой отец связался не с той семьей в тот момент, когда шестнадцать лет назад передал имя моего брата федералам. Но поскольку я садист, я собираюсь предоставить тебе выбор. Либо ты умрешь, либо умрет твой отец. У вас есть пять секунд.

Я поворачиваюсь к Деклану, уже зная о своем выборе, и говорю, сквозь острые, как бритва, слезы:

— Я люблю тебя.

— Элизабет, нет!

— Не причиняй вреда моему отцу. Убей меня.

— Элиз…

Выстрел.

Эпилог

Элизабет

Я смотрю вверх, на сверкающее, насыщенно-голубое небо. В поле зрения нет ни облачка, а солнце сияет ослепительными теплыми лучами. Я оглядываюсь и обнаруживаю, что меня окружают гигантские лимонно-зеленые навесы, но когда я приглядываюсь повнимательнее, то понимаю, что это не навесы, а травинки.

— Карнеги?

Я опускаю глаза, чтобы увидеть свое ярко-розовое тело-гармошку.

— Я вернулся.

— Привет?

Я зову, удивляясь, почему я совсем одна, и когда я слышу шорох вдалеке, я зову снова:

— Карнеги? Это ты?

— Элизабет! — кричит он в ответ, но у него неправильный акцент.

— Элизабет!

Нет. Этого не может быть.

— Деклан? Я оборачиваюсь и вижу

голубую гусеницу, появляющуюся из-за травинки.

— Элизабет, — восклицает он со своим безошибочно узнаваемым шотландским акцентом, приближаясь ко мне.

— Что ты делаешь в моем сне?

— Сон? — Его глаза-бусинки застыли в ужасе.

— Что не так?

— Дорогая...

— Что происходит? — спрашиваю я в страхе.

— Ты умерла.

Ужас вспыхивает во мне, когда я смотрю на него.

— Тогда... Тогда что ты здесь делаешь?

— Не паникуй.

— О, Боже мой!

— Мы вместе, Элизабет. Это все, что имеет значение.

— Если я умерла, тогда...

— Я тоже, — говорит он мне. — Он выстрелил в меня сразу после того, как выстрелил в тебя.

— Нет! — Я кричу, а он прямо здесь, рядом со мной, утешает:

— Все в порядке, дорогая. Мы все еще вместе. Теперь ничто не может причинить нам вреда.

— Но ты... ты мертв из-за меня!

— Нет, детка. Ты сделала правильный выбор. Этот парень был там, чтобы отомстить, и что бы ты ни сказала, он все равно убил бы нас, — говорит он мне.

— Но оглянись вокруг. Это невероятное место.

Я смотрю на него в полном шоке и спрашиваю:

— Почему ты такой спокойный?

— Мы оба здесь уже некоторое время, несколько дней или около того, но ты спала. У меня было время все это переварить, но это место не позволяет стрессу длиться очень долго.

Он подкрадывается ближе, прижимаясь своим телом к моему, и в тот момент, когда я чувствую его прикосновение, мое сердце успокаивается.

— У нас все в порядке?

Он кивает, а затем говорит мне:

— Мы здесь не одиноки.

— Ты имеешь в виду Карнеги? Ты с ним встречался?

— Да, но есть кое-кто еще, кого ты захочешь увидеть.

— Кто?

— Твой брат.

— Пик? — Я оживляюсь от удивления. — Он здесь?

— Он сейчас вместе с Карнеги собирает ягоды.

— Ты с ним разговаривал?

— Да, но не волнуйся. У нас было много времени, чтобы достичь взаимопонимания друг с другом.

— Он не плохой парень, — немедленно защищаюсь я, и он останавливает меня.

— Теперь я это знаю. Ну же. Давай пойдем и найдем их.

Мы огибаем огромные цветочные стебли и еще более гигантские стволы деревьев, пробираясь вместе, бок о бок. Время от времени Деклан смотрит на меня и улыбается, что заставляет меня хихикать. Он прав, стресс длится недолго. Когда я резвлюсь, я чувствую себя невесомой, я чувствую себя жизнерадостной, я чувствую себя... свободной.

— Сюда, — говорит мне Деклан, прежде чем мы поворачиваем и пробираемся сквозь древесные лианы ягодного куста. — Это кратчайший путь.

Я смотрю на розовые ягоды размером с баскетбольный мяч, и когда мы подходим к отверстию и выходим, я вижу Карнеги. А рядом с ним — ярко—красная гусеница.

— Пик?

— Ты проснулась!

— Пик!

Я подкрадываюсь к нему так быстро, как только могу, и он делает то же самое.

— Я никогда не думала, что увижу тебя снова, — говорю я ему.