Тишина
Шрифт:
– Вот, дура-то... Обычная полителия..., ну, может чуть-чуть больше, чем просто соски. Так тебе и надо!
– И уже обращаясь к девушке, - Ничего не бойся, это просто медицинский сканер, раздевайся и ложись. Это будет долго, так что сможешь отдохнуть. А мне тут еще убраться надо!
– Он улыбнулся.
Саша судорожно кивнула, сдирая с себя трусики. Курт хмыкнул, - надеюсь, второго ножа там нет?
– Нетттт... , - она опять собралась реветь, однако Йохансон поднял руку, запрещая и Саня проглатывая половину слогов сказала, - папа нож дал. Сказал, что это нож последнего
– Ну ты и использовала его..., - утвердительно кивнул мужчина. И повернувшись к телу Алены, аккуратно выдернул нож. Обтер его салфеткой и осмотрел. Боевой, метательный нож. Самодельное, но от этого не становящееся менее смертельным оружие. Положил его на палец - ровно, без перекосов.
– Я оставлю его пока у себя, хорошо?
– Саша кивнула.
– А теперь спи, - и Курт задвинул полукруглую крышку бокса. Потом подошел ко второму хотел сделать то же самое, но вгляделся в лицо парня, это удалось сделать первый раз за все это время. Медленно задвинул крышку, потом сел прямо на пол и задумался.
Сканеры боксов тихо жужжали, делая свое дело, а в голове Курта крутилась одна единственная мысль - он откуда-то знал этого парня. Но не то, чтобы они были знакомы, нет.... Такое чувство, что это откуда-то издалека, как будто они виделись давным-давно и очень хорошо знали друг друга, а потом потерялись....
Йохансон мотнул головой, отгоняя мысли. Здесь уже никого не осталось из тех, кого он мог знать. Столько лет прошло. Все уже давно умерли, саркофаги не действуют, база практически вся разрушена. Остатки инфраструктуры медленно приходят в упадок без должного ухода. Он тяжело вздохнул и тронул тангенту рации:
– Док, это Курт. У нас проблемы.
Нариоки Арисака появился через пару минут. Посмотрел на труп, вздохнул:
– Рассказывай.
– Эта дура взъелась на девчонку ни с того, ни с сего, довела до истерики. Никто и подумать не мог, что у ней в резинке трусов - нож "последнего шанса" Она и метнула его точно в глаз. И поделом.
– Перестань, Курт. Я знаю, что ты Алену не любишь, но пожалуйста, ради нашей дружбы, перестань ее задирать.
– Нари, в этот раз, даже слова не сказал. Наоборот, пытался ее образумить. Она, видите ли, увидела у девчонки второй ряд сосков. Поверь, в начале она не была такой чокнутой. Проверь ее файл - там где-то явно ошибка.
– Не может быть, - отрезал Арисака, - ладно, давай ее на стол и к саркофагу.
Они вдвоем, кое-как взгромоздили тело негритянки на стол с колесиками и отправились к святая святых, залу саркофагов. Там было проще. Перекантовали тело в раскрытый саркофаг, темная бархатистая поверхность с выдавленными трехлучевыми звездами приняла в который уже раз тело умершей женщины, Арисаки задвинул крышку и еще один отрезок жизни Алены Мбала закончился. И начался снова.
– Кобальт в курсе?
– Нет, он куда-то свалил, как раз перед всем этим.
– Вы должны были сходить проверить, что там рухнуло?
– Да, но сам же видишь, чем кончилось. Никто даже не подумал обыскивать ее, после плена у этих сиамских мутантов. Пойдем, выпьем, а? Что-то мне муторно на душе.
Два старых друга пошли в столовую,
– Все пьете?
– Сварливым голосом заметил "гном", - а обо мне, хоть кто-нибудь из вас, вспомнил? И где Алена?
"Гномом" его называли только за глаза, потому что Кобальт на это прозвище очень обижался и сразу норовил лезть в драку, когда слышал это от Йохансона. Потому что шеф, в силу своей интеллигенции, его так не называл, а Алена хоть и называла, но с ней он, во-первых, мог ли справиться - было под вопросом, а во-вторых, и самом главном, он с ней иногда спал. И это перевешивало все обиды. Потому что именно Мбала решала, когда ему будет разрешено прикоснуться к своему, божественному, как она считала, телу. Йохансон и Арисака обходились мелкими, похожими на вьетнамок, девчонками из мутантов. Отмывшись, они становились очень похожими на нормальных людей, а если закрыть глаза, то вообще один в один.
Арисака и Йохансон переглянулись и Курт, пошарив в столе, вытащил еще один стакан.
– За что пьем?
Шеф решил взять на себя этот скорбный труд.
– Кобальт, Алена в саркофаге.
– Я так и знал! Это ты, лысый череп, ее угробил, - заорал замахнул вискарь, занюхав рукавом, и бросился врукопашную.
– Слышь, ты, недомерок, - Курт не очень-то и испугавшийся гнома, даже не встал из-за стола, а вытащил из-за пояса ствол, в котором, резко тормознувший Тренди, опознал дискомет, и поводил им, - я тебя сейчас на ломти накромсаю и ты ляжешь с твоей любимой горой мяса по соседству. Ты сначала бы выслушал нашего дока до конца, а потом бы орал.
– Да...., это я погорячился, - Кобальт вернулся за стол и, пнув стул, грузно на него бухнулся, буркнув, - наливай.
– А извини где?
– Пардон, - сквозь зубы извинился Тренди.
Курт удовлетворенно кивнул и набулькал гному грамм пятьдесят. У остальных было налито.
– Если бы не перебивал меня, Кобальт, то услышал бы, что та девка, которую вы притащили от ворот, ухитрилась сохранить нож. И когда наша незабвенная Алена, своим помелом довела ее до белого каленья, девчонка засадила его ей в глаз. Понял?!
Гром угрюмо кивнул. Поднялся к синтезатору и, потыкав в кнопки, вернулся к столу с тарелкой мясного ассорти. Разлил всем еще по одной, и ни слова не говоря, лихо махнул свой стакан.
– Дура. Я так и знал, - прошамкал он с полным ртом полосок копченого мяса, - насколько она откатилась?
Арисака что-то прикинул в уме:
– Пожалуй, года три....
Гном задумался:
– Значит, три года.... Я с ней тогда вроде как сошелся.... И получается.... У нас снова "медовый месяц", вернее, у нее! Это же отлично! Надо за то выпить, - Тренди повеселел и, сходив к синтезатору, принес двухсотграммовую мензурку, которую тут же разлил.