Тишина
Шрифт:
— Ладно, — девушка встала с диванчика и прошлась, потирая щёки, — мы не совсем путешественники. Вот эта, — она указала на меня, — вбила себе в голову, что ей стоит посетить поселение повстанцев, — а вот этот, — она махнула на парня, — хочет туда попасть, но, скорее всего, сдохнет по дороге. А мне всё равно, поэтому я просто путешествую, — я задохнулась от возмущения, зачем так всё вываливать, да ещё в такой форме, не разобравшись, куда мы попали.
Старичок опять принялся меня разглядывать, возникало такое чувство, что информация выданная подругой почти его не интересовала.
— Надо же, как похожа, как похожа… — бормотал он себе поднос, — ох! Простите мне моё не гостеприимство, — встрепенулся он, —
— Да вы не переживайте. Если разрешите, мы ляжем на полу, — я, тронув его за рукав, протянула ему записку.
— Ох, милая! — он держал листочек дрожащими, старческими пальцами то, придвигая его к самым глазам, то отдаляя, на сколько это было возможно, — читаю-то я совсем плохо, зрение очень плохо стало, — Кара подошла к нему и, взяв у него записку, прочитала ему вслух, выслушав он радостно закивал, — конечно — конечно, — и продолжил собирать нехитрую снедь.
Мы немного поели и, расстелив свои спальники, обессиленно упали и тут же забылись спокойным сном. Тепло и вкусная еда сделали своё дело, на следующее утро даже Эрик был бодр и весел.
— Можем ли мы пожить у Вас несколько дней? — спросила подруга у Штольца утром, — нам необходима небольшая передышка, мы не будем объедать Вас, мы с Асей охотимся, и будем приносить мясо, а про готовку и думать нечего, я бывший повар.
— Оставайтесь, сколь вам будет угодно, — просиял старичок, — я, верите ли, истосковался по людям, уже лет десять сюда забредают только животные.
— Неужели мы зашли в такие необитаемые леса?
— Ну не совсем. С десяток лет назад тут появлялись повстанцы, но они поняли, что я старый немощный старик и потеряли ко мне интерес, бывает, проходят путники, но очень редко и стараются не останавливаться здесь, я их понимаю, мало ли что. Да и, действительно, вы немного свернули с со своего пути.
32
После завтрака мы на полдня ушли в лес, а Эрика оставили в доме. Я была против, но подруга заявила, что это наименьшая из зол, юноша её поддержал, и я вынуждена была согласиться под их напором. Мне выдали ружьё, мулатка пошла на охоту со своим ножом, уверив меня, что она и при такой экипировке вернётся не с пустыми руками. Как же это было хорошо вернуться в тепло после долгой охоты. Я всё больше убеждалась в своей везучести охотника. Сегодня мне встретился волк, он даже не успел меня заметить. Кара, которой удалось поймать ещё и зайца, пребывала в блаженстве, она заявила, что мясо волка не то что съедобное, но и очень нежное. Боже, эта женщина меня пугает, кажется, она умеет готовить всё. А пугает меня то, что, если у нас не будет мяса, так она приготовит жуков, или лягушек, или рагу из крыс, в общем, нетрадиционную еду. Но сегодня она колдовала на маленькой кухне, маринуя, а после готовя мясо. Юноша за день ещё больше окреп, не смотря на то что провел его помогая старику, делая то на что у Штольца не хватало сил или зрячести, что-то чинил, приколачивал и даже мастерил. Я же, придя после охоты, сидела с ногами на кресле у камина потому что, пошлявшись между друзьями, попредлагав свою помощь и получив благодарный отказ, решительно не могла придумать, чем себя занять.
День сегодня был морозный, но не снежный. Уже опустились сумерки, Кара заканчивала возится с ужином, а друг полез на чердак, чтобы подлатать крышу. Штольц подсел ко мне на соседнее кресло, вообще его жилище отличалось уютом. Здесь была и небольшая спальня с огромной двуспальной кроватью
— Как жаль, дитя моё, что вы не говорите, у меня к вам есть вопросы, — я извлекла из кармана записную книжку и ручку показав, что готова отвечать. Он одел на нос очки, посмотрел в них и снял, — нет, для такой беседы мне нужны ваши друзья, вы уверены, что готовы посвятить их во всё? Ведь, как я понял, вы достаточно странная компания, которая собралась из разных мест и с разными целями, — я неопределённо пожала плечами, я и так многое рассказала своим попутчикам, к чему хранить тайны? — но пока у нас с вами нет возможности общаться, позвольте я вам поведаю одну историю? — я согласно кивнула головой.
— Когда-то давно у меня был брат, точнее в семье нас было несколько братьев и сестёр, но время было военное, так или иначе, до совершеннолетия дожили только мы вдвоём. Его звали Макс, он был аж на пятнадцать лет старше меня. И, конечно, как любой мальчишка в двадцать лет, он хотел сделать мир лучше. Он пошёл в армию, не слушая ни отца, ни мать, хотя, откровенно говоря, разница была не велика, служишь или живёшь «мирной» жизнью. Она в те времена была с запахом пороха, каждый в доме имел оружие, чтобы защищать себя и свои владения. Да-да тогда не было колхозов и общин, всё это появилось чуть позже. Когда мне было восемь лет, наших родителей убили, разграбив всё нажитое, мне повезло, я убежал в поля с утра. Когда Макс всё это узнал, он примчался домой. То, что он увидел, подорвало его веру в действующее правительство. Он забрал меня, и мы поехали к повстанцам, к тем, кто боролся за правду, кто хотел счастья народу. Тогда это были другие повстанцы, потом они очень быстро встали во главе Общества, те, кто не разочаровался в нём раньше, чем оно до конца сложилось. В общем там очень сложная ситуация была. Так вот, когда мы поселились у повстанцев, мы познакомились с одной из предводителей движения. Луз. Моему детскому воображению она казалась самой прекрасной принцессой. Почему я стал тебе рассказывать эту историю? Да потому что ты, очень похожа на неё, если б не понимание, что мои воспоминания замутились, я бы сказал, что ты её копия.
К нам присоединились ребята, им тоже хотелось послушать правду о тех временах, мы все прекрасно понимали — то, что нам рассказывают в учебниках о становлении Общества, помесь сказки с откровенным враньём. На последних словах Штольца я вскочила и бросилась к своему рюкзаку, надеясь, что в далёком пути я её не потеряла. Я долго перелистывала свои книги, но наконец, всё-таки её нашла. Подойдя к нему, я протянула фото, распечатанное Германом. Когда он пусть и подслеповатыми глазами рассмотрел кто на фото, его кадык нервно дернулся, и пожилой мужчина закашлялся.
— Откуда оно у тебя, девочка?
Что ж я могу ответить на его вопросы, теперь, когда друзья были рядом и могли мне помочь. Пора раскрывать карты.
— Это моя прабабушка, — написала я и передала записку подруге, чтобы она её прочитала. Надо было её видеть, когда она озвучивала написанное, рот остался открытым, а глаза выпучились так, что мне показалось, они сейчас выпадут и укатятся под софу. Штольц уставился на меня, впившись в подлокотник кресла, так что костяшки побелели. Эрик видимо не понимал, насколько чудной кульбит сделала жизнь. Они какое-то время сидели, уставившись на меня, каждый думая о чём-то своём.