Титан империи 2
Шрифт:
Первым движением Настя схватила его за задние лапы и стащила с капота. Следующим — защелкнула ошейник и подняла в воздух.
Не успел Красавка гавкнуть, как она дала ему хороший подзатыльник.
— Красавка! — воскликнул он, вращаясь как боксерская груша. — Пойман…
— С поличным! Какого черта ты тут забыл?
— Красавка голодный!
— Значит, еще поголодаешь… — прошипела Настя и потащила «кота» на откос. — Сядешь у меня на овощную диету!
Красавка беспомощно заверещал.
Выбравшись
— Так и веси! — бросила ему Настя, повернулась к автомобилю, и тут ее едва не снесло с ног.
— Спасибо, я так перепугалась! — хныкала девушка с хреново окрашенными синими волосами и пыталась придушить свою спасительницу.
— Эй! Эй! — Настя схватила ее за руки и мягко оттолкнула. — Ты кто такая? И чего делаешь так близко к…
И осеклась. На шее девахи раскачивался здоровенный фотоаппарат с длинным объективом. Да и здоровенные очки, едва не падающие с носа-кнопки, выглядели очень знакомо.
Вспомнила!
— Попалась! — расплылась в улыбке Настя.
Деваха тоже ее узнала. Она побледнела и рванула было назад к машине, но ударилась спиной о горничных, которые тихонько подкрались сзади.
Настя ухмыльнулась, схватила наглую журнашлюшку за грудки и, притянув к себе, прошипела:
— Тридцатилетняя разведенка, значит?
Похоже, эта девушка была пассией Жени.
Хуже — бывшей, с которой судьба обошлась по-мудатски: просто сломав ей жизнь об колено. И теперь малышка решила мстить.
А виноват ли Женя? Сложный вопрос, и решать его придется мне. Интересно, сколько годиков ей дадут за то, что она собрала ту «хлопушку»?
— Так, Гертруда Михайловна, — вздохнул я со всей возможной строгостью и ткнул пальцем в пульт. Звук пропал. — Что за балаган вы тут устроили?
— В смысле? — захлопала ресницами эта святая невинность.
— В прямом. Что это за представление?
— Вам разве нет дела до того, что стало с вашей невестой?
— С моей невестой?!
А инквизитор второго ранга только продолжала недоуменно хлопать ресницами. Я вздохнул с таким видом, словно объясняю несмышленому ребенку, почему не стоит пить из лужи.
— Я барон, ликвидатор и наследник графа Скалозубова встречаюсь с простолюдинкой, которая собирает «хлопушки» для сталкеров? Вы в своем уме?!
— Эта девушка утверждает, что…
— Какое мне дело до того, что утверждают какие-то девушки? Вы тут расследуете сношения с Нексусом или занимаетесь сводничеством?
— Евгений Михайлович, вы…
— Значит так, — прикрыл я ей ротик пальцем. — Я хочу, чтобы вы мне устроили, наконец, встречу с Горном. И быстро!
— Хорошо… —
— Немедленно! — отрезал я и пододвинул к ней банку. — И передайте Горну эту гадость.
Глянув через стекло в комнату, где девушка и не думала умолкать, я выругался, дернул Берса за поводок и направился на выход.
И уже на пороге краем глаза поймал настороженный взгляд инквизитора. Он смотрел прямо на меня.
Ну, старый лис… — скрипнул я зубами. Не удивлюсь, если он еще и через стены видеть может!
Завтра в Фаустово останется только один наглый засранец. И это точно будет не его святейшество!
Людвиг нагнал меня уже в коридоре и прошел мимо, словно и не заметил моего присутствия. Берс оскалился и громко гавкнул ему вслед, но гигант даже не дернулся. Я же молча двинулся следом, раздумывая сколько кинжалов нужно всадить ему в спину, чтобы громила спустился с небес на землю?
Мы дошли до очередной двери, и Людвиг раскрыл ее с такой непринужденностью, словно находился у себя дома.
За порогом нас встретил небольшой скудно обставленный кабинет, где единственным украшением было трехцветное знамя и портрет Его Императорского Величества. Большой и грозный.
Под ним расположился стол с массивным креслом, унылый, выцветший ковер, шкаф у стены и табуретка по центру. Прикрученная к полу болтами.
Окна тут были. Большие, что необычно для этого сурового заведения. Прям идеальный вариант, чтобы выбросить наружу одного сильно зарвавшегося типа, который уже сутки портит мне настроение.
Из-за стола нам навстречу поднялся смертельно бледный толстячок.
— Чем могу помочь-с?.. — подал он дрожащий голосок.
Ни слова не говоря, гигант сграбастал толстячка за ширку и волоком потащил за порог.
— Что-с?! По какому праву?.. — трепетала его пухлая нижняя губа. — Почему именно меня, в конце концов?!
Не успел толстячок основательно испугаться, как его выбросили в коридор.
— Уютненько тут. Скажи Горну, что… — повернулся я, но Людвиг уже скрылся за дверью, громко хлопнув ею напоследок.
Все тут же стихло. Ни визгов тебе, ни стонов, которыми разразился толстячок, пока его выпинывали наружу. Звукоизоляция — мое почтение!
Что ж. Раз я отвечаю за Фаустово, значит, и кабинетик тоже в каком-то смысле — моя собственность. Поэтому на табуретку садиться — совсем не комильфо.
Я обошел стол и вальяжно расположился в еще теплом кресле. Берс зубасто зевнул и, свернувшись клубком, удобно устроился у меня в ногах.
Интересно, не держит ли пухляш спиртных напитков, как это делал Никольский? Думаю, Горну понадобится пара стопариков.