Титаникус
Шрифт:
<Да, милорд. Будет сделано>.
Канал опустел.
Крузий постоял на месте. Потом поднял голову и взглянул на улей, горящий в ночи.
— Лысенко!
<Да, экзекутор?>
— Мне нужен канал с Левином.
<Слушаюсь, экзекутор>.
— И с Борманом, пожалуй. Закрытый канал.
«Борман. Я должен что-то сказать, — думал Крузий. — Если Геархарт дурачился — в самом пекле боя! — то я буду выглядеть дураком. Но это слишком странно. Я должен что-то сказать. Мне придется довериться первому принцепсу.
<Принцепс Левин на канале шестьсот тридцать один, экзекутор. Первый принцепс Борман на канале триста четыре>.
— Благодарю, Лысенко, — отозвался Крузий. Он переключил каналы своего манифольда. — Лысенко?
<Да, экзекутор?>
— Не мог бы ты попробовать связаться для меня с Зонне?
<Конечно, экзекутор>.
Крузий вздохнул и гаптическим жестом включил канал 631.
<Принцепс Левин, это Крузий. Приказ лорда Геархарта…>
Зонне замер и взмахом остановил свою свиту. Не считая непонятного скитария-часового Темпестуса, огромные залы Внутренней Кузницы были безмолвны и пусты. Сервитор связи Облигана установила, что введен запрет на связь. Вокс и ноосфера не просто заглушены — намеренно отключены от внешнего мира.
Кузница представляла собой запутанный лабиринт. Потолки на высоте четырех или пяти этажей прятались в полумраке. В длинных залах и пустых помещениях царила неясность и радостно гуляло эхо.
Зонне чувствовал себя потерявшимся. А еще он чувствовал себя очень испуганным.
— Где Аналитика?
Карш сверился с сохраненной ноокартой.
<Сто пятьдесят метров, налево, пятьдесят три метра, направо, десять метров до перекрестка…>
— Хватит. Отведи меня туда.
Они открыли дверь и вошли в Аналитику. В главном зале было пусто, за станциями-кафедрами никого. Центральный узел каталога мягко светился в центре помещения. Зонне подошел и вчитался в дисплей.
Там висело пятьсот семьдесят восемь запросов, ожидающих сопоставления с каталогом. Все неотвеченные. Махины Инвикты взывали о вспомогательной информации, но их вопли оставались неуслышанными. Вся работа с «Вражеским каталогом» была приостановлена.
Кем? Почему?
— Мы проиграем эту проклятую войну, — пробормотал Зонне.
<Инвикта никогда не проигрывает>, — машинально прокантировал Карш.
— Может быть, на этот раз, — ответил Зонне. Он повернулся к Облигане: — Случаем, отсюда нельзя открыть канал до экзекутора? Пожалуй, нет.
<На данный момент доступных каналов нет, фамулюс>, — ответила та инфоговоркой.
— Ты можешь отыскать мне адепта сеньорус? Или адепта Файста?
<В процессе, — ответила Облигана. Ее глаза затопили пролистываемые данные. — Адепт сеньорус и адепт Файст находятся в переговорной комнате номер шестнадцать, двумя этажами ниже>.
— Ведите меня туда, — велел Зонне скитариям.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как давно это планировалось, — произнес Имануал, от усталости и смятения перейдя на
<Ты стар, адепт, ты не понимаешь>, — ответил кантом Толемей.
— Я хорошо понимаю угрозу оружием, глава архивов, — возразил Имануал. — Эти скитарии навели свое оружие на меня и на Файста. Это я понимаю. А вот тебя я не понимаю.
<Кантом, ради шестерни, — выдал инфоговоркой Энхорт. — Терпеть не могу твой невнятный плотский голос!>
Имануал повернулся к экзекутору-фециалу Темпестуса и ответил ему нарочито размеренным плотским голосом:
— Ты, Энхорт. Больше всего разочаровал меня ты. Мой фамулюс, мой друг. Я доверял тебе во всем, а ты строил заговоры против меня с этими дураками. Против меня, против Кузницы, против Механикус.
Энхорт напрягся:
<Космос меняется, Соломан. Механикус растет и развивается. Истина дает нам право. Галактика не должна, не обязана гореть в огне войн Империума вечно. Император и иже с ним утянут нас за собой в пропасть. Да, я был твоим фамулюсом. И по-прежнему считаю себя твоим другом. Как ты не видишь пользы того, что мы делаем? Настало время для Марса занять господствующее положение снова. Присоединяйся к нам>.
— Ты больше мне не друг и не товарищ, Энхорт, — буркнул Имануал. — Ты злоупотребил моим доверием. Ты отравил Кузницу Ореста. Ты обесчестил Механикус.
<Заткнись, старый дурак!> — прокантировал Толемей.
Скитарии вокруг него ощетинились.
— Это я старый дурак, Толемей? — спросил Имануал. — Возможно. Я видел, как развивался этот раскол, и старался отвести его. Пожалуй, нужно было стараться лучше. Пожалуй, нужно было отслеживать результаты диагностики поведения повнимательнее и понять, что таких идиотов, как ты, следует отстранять от должности до того, как они сумеют наделать дел. Представляю, как буду жалеть об этом всю мою оставшуюся жизнь. А еще представляю, что всю мою оставшуюся жизнь можно измерить часами.
<Вы не посмеете причинить вред персоне адепта сеньорус!> — прокантировал Файст.
Один из скитариев повернулся и нацелил свое оружие прямо Файсту в лицо.
<Полагаю, будет лучше, если ты помолчишь, адепт, — снисходительно заявил Иган. — Ты свое дело сделал>.
<Свое дело? В содействии этому богохульству? Ты использовал меня, не так ли, Иган?>
Иган пожал плечами, и его механодендриты нервно колыхнулись.
<Не преднамеренно. Но ты оказался так чертовски полезен>.
<Убейте меня>, — прокантировал Файст.
Иган и Энхорт уставились на него. Толемей рассмеялся.
<Убейте меня, — повторил Файст. — Я не хочу быть частью этого преступления. Лишь объясните мне ваше безумство, прежде чем один из ваших воинов пустит пулю мне в лоб>.
<До этого не дойдет, — прокантировал Иган и глянул на Толемея. — Так ведь, Толемей? Так?>
Тот не ответил.
<Расскажи адепту то, что он хочет, и узнаем>, — прокантировал Энхорт.