Титановая гильотина
Шрифт:
Не факт, конечно, что после всего произошедшего их будут искать, обшаривая подряд все городские гостиницы, но, посовещавшись, решили «заложиться» и на этот вот крайний случай. Еще утром в воскресенье они купили местную газету, в которой содержалась — в разделе объявлений — уйма полезной информации, включая длинный список телефонов квартир и частных домовладений, сдающихся внаем не только на относительно длительные сроки, но и на любое время, до суток включительно.
Сделав несколько звонков по объявлениям, москвичи наконец нашли вполне устраивающий их вариант: женщина сдавала внаем на гостиничных условиях половину своего домовладения — две комнаты и веранда, «удобства», правда, во дворе, — расположенного в одном из пригородных поселков.
Журналисты
На вокзал успели минут за двадцать до отбытия поезда на Москву, который отправлялся в девять с минутами вечера. Володя упаковал видеокассету в конверт, вложил его в другой, больших размеров, замотал плотно клейкой лентой и передал вместе с денежной купюрой проводнице одного из купейных вагонов (этим негласным видом услуг, предпочитая не связываться с крайне медлительным почтовым ведомством, сейчас пользуются по стране очень многие граждане). Проводница, в свою очередь, как только убедилась, что это не наркота или еще какая опасная хреновина, заверила Маркелова, что передаст бандерольку из рук в руки тому человеку, который придет за ней на перрон Казанского вокзала.
После этого стрингеры отправились сразу на съемную хату.
Первую половину дня понедельника Зеленская и Маркелов занимались съемкой городских видов. Стараясь действовать аккуратно, чтобы не привлечь к себе ненароком внимания каких-то местных сил и структур, они засняли на пленку фасад здания обладминистрации, паркинг возле которого был уставлен разнообразным служебным и личным транспортом (кажется, там проводилось какое-то крупное совещание). Потом настала очередь четырнадцатиэтажного параллелепипеда из стекла и бетона, в котором помещались кабинеты чиновников городской мэрии. Затем, пройдясь пешком по уже знакомому им отчасти Волжскому бульвару, стрингеры, производя съемку с максимальными предосторожностями и находясь на некотором удалении от объектов, запечатлели также фасады и вывески расположенных сравнительно недалеко друг от друга зданий «Волжского Народного» и «Коммерцбанка», а также еще одного здания, в котором среди прочих размешается офис «нового» менеджмента Новомихайловского титано-магниевого комбината.
Около двух дня, когда журналисты уже закусывали в одном из местных кафе, Анне на сотовый позвонил из Москвы помощник Андрея Уралова. Он подтвердил, что бандеролька получена, сказал, что поступивший от них сюжет сейчас просматривает сам Уралов, затем поинтересовался, не возникают ли у стрингеров какие-нибудь сложности в связи с пребыванием в Н-ске.
Зеленская сказала, что у них все о'кей и что они рассчитывают «пошабашить» — как и договаривались еще в Москве — не далее как в четверг.
Примерно через час на ее сотовый прозвонил уже сам Уралов. Андрей сказал, что отснятый ими в Новомихайловске материал просто супер и что он, по всей видимости, сделает данную тему основной уже в следующем воскресном выпуске своей передачи. Нужно было еще кое-что перепроверить, а затем попытаться взять интервью на эту тему у некоторых местных чиновников и бизнесменов. Вряд ли кто из них решится комментировать последние события в Н-ске, но попытка не пытка. Напоследок Уралов еще раз посоветовал стрингерам установить контакт с местным журналистом Павлом Кормильциным, крупным знатоком местной «фауны и флоры», который способен оказать им здесь действенную информационную поддержку.
Первая же попытка Зеленской позвонить на сотовый Кормильцина оказалась удачной. Анна поняла, что мэтр еще прежде не успел переговорить обо всем по телефону с Павлом и тот не только знает, что в его город прибыла пара стрингеров для выполнения задания определенного рода, но и сам очень хотел бы законтачить с московскими журналистами.
Ну а то, что их приезд на дачку к Кормильцину исподволь трансформировался в дружеский пикник, это уже была чистой воды импровизация…
Кормильцин оказался общительным компанейским парнем. Он был на три года старше Маркелова и почти на семь — Зеленской, но эта разница в возрасте между ними не ощущалась. Избранная жизненная стезя заставляла зачастую стрингеров очень быстро определяться в отношении к тому или иному человеку. Иногда трудно бывает рационально объяснить, почему один человек располагает к себе сразу, с первых минут общения, а другой либо вызывает к себе недоверие или даже неприязнь, либо, сколь долго ты его ни прощупывай, остается навсегда для тебя загадкой, чем-то вроде «черного яшика», на выходе из которого может появиться такое, что останется лишь ахнуть и развести руками.
Кормильцин, эдакий добродушный увалень с виду, был, конечно, далеко не прост, но в то же время, как выяснилось уже вскоре, определенно принадлежал к разряду тех близких им по духу, по взглядам на жизнь людей, которых Зеленская и Маркелов, не сговариваясь, называли про себя «наш человек».
Паша добросовестно пытался исполнять обязанности радушного хозяина, но поскольку они на пару с Анной — успев, правда, предварительно сервировать стол — то и дело отвлекались, перескакивая с темы на тему, разного рода разговорами, то заниматься горячей закуской пришлось именно Маркелову. Володя, надо сказать, продемонстрировал высший класс: он разрубил почти двухкилограммовый кусок карбонада на шесть равных частей, после чего взрезал каждую порцию поперек, на манер развернутой книги (если мясо напластовать тонкими кусками, никакого толка не будет, оно высохнет и обуглится по краям).
Когда мясо в достаточной степени пропеклось на углях, Володя дополнительно обработал его специями, завернул в фольгу и передвинул на самый край решетки, чтобы продукт мог дойти до требуемой кондиции.
— Круто, Паша, ты припечатал ваших губернских бугров, — с ходу включился он в разговор (Маркелов, как и Анна, уже успели ознакомиться с последними статьями Кормильцина в «Вечернем экспрессе»). — А не стремно тебе так поступать? У тебя ж, наверное, и семья где-то здесь живет?..
— Тебе, Маркелов, больше, конечно, не о чем было спросить, — с нотками легкого недовольства сказала Анна. — Может, человеку неприятно говорить на такие вот темы…
— Да нет, почему, — Кормильцин прикурил сигарету от маркеловского «Ронсона», затем продолжил: — Я уже, почитай, с десяток лет работаю в местных газетах, а раньше, при прежнем губернаторе, когда Воронин еще только начинал помаленьку прибирать власть к рукам, и на нашем губернском ТВ еженедельную часовую передачу вел… Всякое-разное бывало: и устные угрозы, и попытки наездов, и автоавария, когда меня в кювет вроде как случайно опрокинули… В подъезде как-то пытались арматурным прутом отделать, но я отмахался… В наших местных изданиях тоже периодически «войны» вспыхивали… все как у «взрослых»… Есть тут один наш собрат по цеху… Гена Аркушин… Скользкий, я вам доложу, тип… Сейчас главой департамента информации и печати при Воронине работает, пытается «рулить» здесь всеми СМИ, даже на представителей федеральных изданий и телеканалов наезжает, чтобы они, значит, давали «объективную» картинку по нашему славному региону… Раньше он все норовил исподтишка меня и таких, как я, кто не заглядывает в рот Воронину и его другу банкиру Гуревичу и не гоняется за подачками, тяпнуть, кусануть, бросить в нас дерьмецом. Теперь уже гадит в открытую: пишут, что Кормильцин и иже с ним — «бандиты», «разбойники» и «продажные журналисты»… Я этих дешевых шавок не трогаю, но иногда, знаете ли, просто кулаки чешутся…