Титус Кроу
Шрифт:
И я вновь покинул свое тело — но только на этот раз оно было, строго говоря, не мое, не рожденное утробой матери, а сотворенное руками древних инопланетных богов. Я спроецировал то ли свой разум, то ли сознание — как хочешь, так и назови — через портал своего корабля, который по моему приказу открылся, хотя это и не было так уж необходимо, внутрь холодной плоти, принадлежавшей Титусу Кроу.
В то же мгновение я ощутил, как меня объяло мое тело. Я словно бы вбежал в знакомую теплую комнату, спасаясь от грозы. Фелиций тут же отдернул от меня руки и ахнул. Я открыл глаза и посмотрел на него. Он от изумления и ужаса раскрыл рот, и венчик его седых волос встал торчком. Он отполз от меня на коленях, а я легко, с непринужденной улыбкой поднялся на ноги. Какое же превосходное
— …Не бойся, отец мой, вновь возвративший меня от темных врат смерти. Не бойся того, что мне опять придется вернуться в страну теней, где я буду жить в покое и славе. Но обещай мне вот что: обещай, что более никогда не станешь призывать меня обратно от тех, кому принадлежит это святилище. — Я повернулся вполоборота к часам. — А я… что и ты тоже проживешь отпущенные тебе годы в покое и безмятежности разума и духа, пока и ты не будешь, в свою очередь, призван в великое бытие после смерти.
Теперь я в толк взять не могу, как на меня снизошло такое вдохновение, но как бы то ни было…
Потому что Фелиций распростерся на земле перед моими часами, и его залил свет лучей, испускаемых циферблатом. А когда за мной бесшумно закрылась дверца, я услышал, как мой «отец» произнес:
— Это я обещаю!
Только значительно позже, когда я плыл домой по потоку времени, я смог отрешиться от происшедшего и понял, что… и конечно, я все это время знал, что Урбикус — это тот самый автор, который написал «Пограничный гарнизон», книгу, в которой поведал свою историю с точки зрения… Только то, что я не желал вмешиваться в прошлое, и то, что…
…Разве не написано там, помимо очень многого разного странного, что в том году случилось загадочное извержение почвы и камней неподалеку от виллы, отстоящей примерно на пять миль от Эборакума? Разве не сказано, что в небо почти на полмили взметнулась завеса из пыли и камней и что пустоши сотряслись на многие мили вокруг?
Все это записано, де Мариньи, и так оно все и было.
И я устремился в будущее, и на этот раз осмелился понадеяться на то, что мое путешествие не затянется надолго. И в самом деле — куда короче: меньше девятнадцати сотен лет! Еще ни разу с того дня, когда Итхаква обрушил на мой Блоун-Хаус гнев воздушных стихий, примчавшихся на крыльях урагана, я не был так близок к моему времени. Девятнадцать столетий? Ерунда! Разве я не путешествовал через сотни миллионов лет, не пересекал целые эпохи так, словно они были всего-навсего минутами? Разве я не преодолевал бесконечные световые годы, странствуя по потокам пространства?
О, но Ктулху и его отродье тоже прекрасно знали, что я быстро приближаюсь к окончанию своего путешествия, а в их планы никак не входило, чтобы я возвратился в свое время. И поскольку злодеи постоянно поддерживали телепатический контакт с вампирами времени, Гончими Тиндалоса, и из-за того, что время — это стихия, которую я был вынужден преодолеть, чтобы вернуться в свой период времени, Гончим было бы нетрудно еще раз помешать моим стараниям. Совсем нетрудно.
Что касается самих Гончих, то, столкнувшись с ними, легко поверить в так называемое сверхъестественное, но поскольку нам известно, что ничего сверхъестественного не существует, а существуют только явления, созданные инопланетной наукой, к которым трудно применить обычные понятия…
…Погнались за мной, эти кошмары из страшных снов — огромная стая овчарок, а я был единственной овцой. Между прочим, не такая уж притянутая за уши аналогия, если разобраться, потому что ощущение было именно такое, будто множество волков преследовало одну одинокую овцу — меня и будто скоро они могли меня догнать и завалить.
Теперь была забыта любая мечта о возвращении домой, в родное для меня время. Хотя бы в живых остаться, с нетронутой душой! Мне пришло в голову, что для того, чтобы уйти от погони, мне достаточно остановить передвижение
А вдруг Гончие Тиндалоса теперь приберегли для меня похожий сюрприз в мире трех измерений. Но нет, я не решился бы, если бы только это не стало крайне необходимо…
…Меня совершенно! О, да это же был Тиндалос — сам Тинд’лоси! Там, парящий на ветрах времени, обреченный на темпоральные туманы четвертого измерения, как обречен «Летучий Голландец» скитаться по туманным морям Земли, находился призрачный город — цитадель со зданиями в виде черных спиралей, обитель бестелесных вампиров! Они загнали меня к себе, в свою вотчину, чтобы проводить перепуганную овцу на бойню. И мясники вышли навстречу мне, полетели ко мне от черных спиральных башен, от мрачных крепостных стен города, бродящего во времени. Я описывал их раньше, де Мариньи, да и ты сам заверял меня в том, что видел их в чудовищных снах. Между тем даже теперь мне страшно о них вспоминать!
Что же делать? Как уйти от них, как избежать встречи с ними, когда уже сейчас их пульсирующие отравленные щупальца тянулись ко мне через корпус часов? Они были нематериальны, поэтому оболочка часов не представляла собой преграды для них. Они проникали сквозь нее, будто призраки через стену. Потому что они и вправду были привидениями, бестелесными созданиями, обреченными плыть по волнам времени в призрачном городе!
Это были те самые злобные черные лохмотья — рваные тряпки со сверкающими глазами, хлопающими обрывками крыльев и щупальцами, тянущимися к моей душе.
И вот теперь эти щупальца дотянулись до меня, пробрались в мое сознание, сжали мою душу и начали высасывать из меня жизнь, как арктический лед забирает все чувства у плоти. Я окаменел. А потом, как прежде в такие отчаянные мгновения, ко мне явился голос Тиании. Но на этот раз она ничего не смогла мне посоветовать, не сумела утешить меня. Она лишь соединила свои ментальные вопли ужаса с моими.
Слабея и чувствуя, как жизненная сила гаснет, словно свеча под стеклянным колпачком, я вдруг увидел свой шанс. Они окружили меня, Гончие, они облепили корпус старинных напольных часов, похожий на гроб, как облепляют стены пещер летучие мыши, но позади них в одну сторону простирался свободный путь во времени. В той стороне парил мрачный Тинналос, теперь опустевший. И тогда я использовал то малое, что осталось от моей быстро гаснущей жизненной силы, для того, чтобы направить свой корабль, который уже слушался меня неважно, в ту сторону. При этом рывке Гончие Тиндалоса рассыпались, заверещали и остались позади меня. А я мчался прямо к их жуткому городу. Я пронзил его сердце и с быстротой стрелы вылетел по другую сторону. Так стрела пронзила бы паутину. Увы, я слишком поздно осознал, что Гончие снова одурачили меня!
Приведенный в эту точку времени, оказавшийся в ловушке и чуть было не лишившийся последних остатков разума, я увидел путь к побегу, но Гончие Тиндалоса путей к побегу не оставляют! Я понял это, как только безымянная сила начала притягивать к себе часы все быстрее и быстрее, как ни старался я удержать их. Но нет… Как же так? Ведь это была та сила, которая должна существовать на огромных протяженностях времени. И конечно же, это так и было, потому что уже сейчас я преодолевал тысячелетие за тысячелетием. А не могла ли эта сила существовать и в трехмерном пространстве? Мог ли я рискнуть и прекратить полет часов во времени и возвратить их в привычные для меня три измерения?